Глава 3Глава 3 - Ты начинаешь объяснять, а я начинаю притворяться -
Некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Затем, призывая все своё мужество, я тихо сказала:
- Здравствуйте. Я - доктор Харлин Куинзел. Я хотела бы поговорить с вами.
Последняя фраза прозвучала как вопрос, и я возненавидела себя за это. Он уловил неуверенность в моём голосе. Губы его скривились.
- Да, конечно, - мягко проговорил он. - Я здесь... для вашего развлечения.
Мне это не нравилось. Его тон был слишком сговорчивым. Значит, он что-то скрывал. Я не могла понять, что пряталось за его словами (горечь? гнев? веселье?), и это только ухудшало ситуацию. Я решила не искать подвоха в его словах, и продолжила:
- Почему вы выбрали это имя? Почему Джокер?
В тот момент он совсем не походил на клоуна. Только не в оранжевой униформе Аркхама, без грима, в наручниках, сидящий за столом... Кажется он прекрасно осознавал несоответствие своему публичному образу. Он склонил голову на бок, видимо решив поиграть.
- Знаете... ведь у меня просто... потрясающее чувство юмора. Не хочу расхваливать себя, но...
Он еще больше наклонил голову, словно говоря, "сами видите".
- Большинство людей не находит ваше чувство юмора таким уж... потрясающим, - прохладно заметила я.
Он пожал плечами.
- Я не могу нести ответственность за дурной вкус большинства.
- Может быть, это у вас плохой вкус?
Он склонил голову в другую сторону. Он изучал меня, и я старалась выглядеть невозмутимо.
- Знаете, мне так не кажется, - сказал он наконец, чуть подаваясь вперед. - Я думаю, я просто вижу все очень... ясно.
На последнем слове он закатил глаза так, что стали видны одни белки, как у бешеной собаки. Через мгновение он уже снова внимательно разглядывал меня. Я контролировала своё лицо, пыталась не показать, что его странное поведение выбивало почву из-под ног.
- Вы говорите, что видите вещи... иначе.
- Да-а.
Его ответы был мягкими и четкими - словно точки между моими предложениями.
- Но вы отрицаете, что вы - социопат.
Он провел указательным пальцем вдоль носа, и указал на меня.
- Ага.
Очевидно, он знал определение слова "социопат". Он также знал, что точно соответствует диагнозу.
- И почему же вы это отрицаете? - спросила я.
Он быстро чмокнул губами, чуть повернул голову, покосился на меня одним глазом, и снова тряхнул указательным пальцем.
- Вы... люди... - промурлыкал он.
Я молчала в ожидании продолжения. Он широко развел пальцы, показывая свои ладони.
- Вам просто необходимо расставлять все по полочкам, и наклеивать друг на друга маленькие хорошенькие ярлычки. Вы никак не можете понять... что в них нет необходимости. Никто не соответствует своему ярлыку на сто процентов.
- Значит... вы подходите под описание социопата, соответствуте ему по всем параметрам, но из-за вашей личной... неприязни к ярлыкам... отрицаете это?
- У них наверняка есть хорошие ярлыки для вас, доктор, - сказал он, игнорируя мой вопрос. - Вы, мозгокопатели, самые отвратительные из них. Как именно они вас называют, а?
Он снова покосился на меня, и я попыталась не реагировать на испытующий взгляд. Меня охватило неприятное чувство... будто он нарушает моё личное пространство. Это было глупо - ведь он просто смотрел на меня, и во взгляде не было даже намека на похоть.
- О, да-а... У них для вас такие имена... - он почти пел, его голос опустился до низкого рычания.
Я приготовилась услышать то, что последует за этим. Скорее всего, нечто неприятное.
- Как они называют вас? Авантюристы? Выскочки? Карьеристы? Неотесанные деревенщины? - он откинулся на спинку стула, стряхнул волосы с лица, и шумно облизал губы. Он сделал акцент на последнем опредлении, как будто знал, что я выросла в провинции.
- Окружающие вас люди жестоки, - продолжал Джокер. - Они думают, что вы слишком красивы для того чтобы иметь хорошие мозги. Как же вам удалось заполучить меня, жемчужину Аркхама? Вы так быстро вскарабкались по служебной лестнице... Если не с помощью мозгов, то наверняка не без помощи... тела?
Я почувствовала, как моё лицо кривится в отвращении, но ничего не могла с этим поделать. Мне и раньше приходилось слышать подобные обвинения, и это приводило меня в ярость. Я ведь вкалывала восемь долгих лет для того чтобы получить эту работу.
Он мягко, негромко рассмеялся.
- Так говорят они, доктор. Многие женщины именно так добиваются желаемых позиций в обществе. Вы подходите под описание. Вы соответствуете ярлыку.
Он произнес последнее слово с такой интонацией, что я не могла не заметить намек.
- Хорошо, я поняла, - мягко сказала я.
Что-то во мне кричало, "это не одно и то же!" но я решила не вдаваться в дальнейшую дискуссию. Он бы заставил меня объяснять, а у меня не осталось сил на дальнейшее обсуждение ярлыков.
Не успела я прийти в себя, как он изменил тактику поведения. Он ринулся вперед, но кандалы, сковывающие его ноги, были связаны с наручниками. Его вытянутые руки не достигали середины стола даже несмотя на то, что он припонднял ноги. Я знала, что он не мог схватить меня, но все равно инстинктивно подалась назад, и из-за резкого движения едва не упала со стула. Охранник отошел от стены, намереваясь усмирить пациента, но я подняла руку, предотвращая его вмешательство.
Вопреки моим ожиданиям, Джокер не рассмеялся. На его лице появилась улыбка, напоминающая оскал. Его зубы были удивительно ровными, но желтыми. Улыбка заставила шрамы страшно приподняться.
- Кажется, кто-то уже опередил меня, - сказал он, указывая на мою шею. - Кто это вас схватил, а, доктор?
Я ответила не сразу. Я не знала, было ли разумным сказать ему правду.
- Ты должна прятать себя от него, помнишь? Что же случилось с этой линией поведения?
- Ну, понимаешь, я вошла в комнату, и...
Джокер издал легкий чмокающий звук.
- Вы что, склонны к мазохизму? Вам нужна боль, чтобы кончить?
- Не совсем, - сказала я с усмешкой. Вы далеки от истины, мистер.
- Нет? - он казался удивленным и расстроенным.
- А не вы ли минуту назад выступали против ярлыков? - спросила я. Тоже мне ярлык - мазохистка. А ты попался.
Он неодобрительно взглянул на меня, и чуть склонил голову.
- Нет. Нет-нет-нет-нет. Вы вешаете на меня ярлык, и пытаетесь подогнать под него каждую градацию моей личности. Если я социопат, то все, что я делаю, связано с моим диагнозом. А вот если бы вы сказали, что я... хмм... - он повел рукой, будто подыскивая подходящее слово, - ...ну например... озорной... Тогда все иначе. Прилагательные не могут быть ярлыками. Я не вешал на вас ярлык, указав на склонность к мазохизму. "Склонность к мазохизму" - не то же самое, что ярлык "мазохистка".
Я удивленно приподняла бровь. Он говорил со мной о грамматике! Весь этот разговор был... сюрреалистическим.
Кажется он знал, о чем я думала. Он поднял ладони, будто защищая себя от моих неозвученных обвинений.
- И не надо на меня так смотреть, - сказал он. - Не я ведь снова начал говорить об этом.
- Один пациент оставил эти синяки, - сказала я, меняя тему разговора. - Мой старый друг. У него был припадок, и он подумал, что я пыталась причинить ему боль.
- Он на вас сорвался.
- Ну да, что-то вроде этого.
-Так-так... - Джокер цокнул языком и потряс пальцем в фальшивом неодобрении. - Где же ваш профессионализм, доктор? Позволяете пациентам злоупотреблять вашей слабостью. Я ведь могу... перенять идею.
Я пожала плечами, показывая, что мне все равно. Он шумно вдохнул через сжатые зубы, и внезапно выпрямился.
- Итак, доктор... - сказал он, положив запястья на край стола и лениво постукивая пальцами.
Я увидела темные круги на его запястьях там, где были наручники. По всей видимости эти синяки остались после попыток сорвать их, скорее всего для устрашения охраны.
- Зачем они вас сюда прислали, а? - спросил он. - Неужели вы думаете, что сможете... починить меня?
- Я не уверена в том, что есть, что чинить, - сказала я, решив скрыть своё истинное мнение о его психическом состоянии.
A именно - ты просто чертовски безумен!
Он резко наклонил голову, будто заинтересовавшись новым поворотом разговора. Я продолжила:
- Но ради вашего же блага, я надеюсь, что вы больны. Если это не так, то ничто не спасет вас от смертной казни.
- Как... ми-и-ило, - протянул он. - Маленький симпатичный доктор заботится о моём благополучии. Неужели вы здесь поэтому? Зачем вы взялись за моё дело?
- Мне плевать, выживете вы, или умрете, - скaзала я прямо. - Но вы... Как пациент, вы... восхищаете меня. Ведение вашего дела поможет моей карьере. Так что для меня в этом есть личная выгода.
Моя тирада была прервана его смехом. Это было не легкое хихиканье, какое я слышала раньше. Это был готот и повизгивания гиены, которые заставили меня подпрыгнуть на месте. Он ужасал меня. Он раскачивался взад-вперед на стуле, хватаясь руками за живот. Когда в его легких не осталось воздуха, он вздохнул, и снова взвыл в приступе хохота.
- Ах-х... вы мне нравитесь, - наконец выговорил он. - Вы же просто... пробивной человек. Какая честность! Дaaа, вы далеко пойдете.
- Я рада, что доставила вам удовольствие, - проговорила я, вдруг почувствовав дискомфорт. Мне начинало казаться, что он заводит меня в дебри, из которых мне не выбраться. Необъяснимое чувство потери контроля.
Он снова повернул голову, показывая мне свой профиль, и подмигнул.
- Задержитесь со мной, детка, - весело проговорил он. - И вас ждет мно-о-ожество сюрпризов.
- О да, я собираюсь зареджаться, - мягко сказала я. - Пока вы говорите со мной, я буду рядом.
- Прек-рас-но, - сказал он, поворачиваясь ко мне лицом. Теперь его голос был на тон ниже, темнее. Мне эта перемена не понравилась. Я уже собиралась вернуться к стандартным вопросам, но тут дверь открылась, и вошли два охранника.
- На сегодня достаточно, - сказал охранник, который был с нами в комнате. - Пора идти в палату.
Двое вошедших встали по обе стороны пациента, грубовато схватили его под руки, и заставили подняться со стула. Я хотела запротестовать, считая, что сеанс был слишком коротким, но Джокер одарил меня ухмылкой, при виде которой я потеряла дар речи.
- Со мной - чувствуйте себя как дома, - сказал он, прежде чем его поспешно вывели из комнаты.
Некоторое время я сидела за столом, осмысливая произошедшее. Затем я резко поднялась и выбежала в корридор. Там я столкнулась со Стратфордом.
- Эй, полегче, - сказал он, ловя меня за плечи. - Все нормально.
- Я знаю! О чем вы думали, забирая его так рано? Я еще не закончила с ним.
- Этого было достаточно.
- Нет, не было, - возразила я, чувствуя себя ребенком, который спорил со старшим. - Он же говорил со мной, Стратфорд! Он не разорвал меня на кусочки, как всех остальных!
- Я знаю, Куинзел, - резко сказал он. - Но это был твой первый сеанс. Я не хотел чтобы вы заходили слишком далеко.
- Но...
- Может ты прекратишь вести себя как дитя, и посмотришь на результаты? Он действительно говорил с тобой. Он казался заинтересованным. Ты понимаешь, что это значит?
- Да, - медленно проговорила я.
Осознание происходящего пришло ко мне внезапно.
- Кажется, я только что стала новой игрушкой Джокера.
* * *
Остаток дня прошел спокойно, без происшествий. У меня было еще несколько сеансов, а потом я занялась разбором бумаг в офисе. Я ушла из больницы как только окончилась моя смена, и сразу направилась домой. Заварив черный чай, я взяла тетрадку, и начала записывать впечатления и наблюдения, связанные с сеансом.
Откуда у него такая манера говорить? Он разговаривает необычно... и очень последовательно... хорошо обдумывая все, что собирается сказать. Он не торопится в разговоре, и все эти "хмм" и "ах" заставляют думать, будто он не знает, что сказать дальше, но... это не так. Мне кажется, он добавляет все это в свою речь осознанно, чтобы смутить собеседника.
Я постучала ручкой по столу и нахмурилась. Отхлебнула чай, и продолжила свои рассуждения.
Он не тараторит, но и медлительной его речь не назовешь. Пo всей видимости, "ах" и "хмм" вставляются в тот момент, когда он обдумывает какую-то линию поведения. Насколько быстро он думает? Он просчитывает каждый следующий шаг за жалкие доли секунды. Его умственным способностям можно только позавидовать. Такая сообразительность в...
Я остановилась. Поначалу я хотела написать "в маньяке" или "лунатике", но что-то остановило меня.
Такая сообразительность в преступнике.
Почему он не растерзал меня так же, как всех остальных терапевтов? Я ведь видела записи других сеансов - он не пощадил никого из них. Он мог бы, при желании, довести меня до слез, спровоцировать срыв, заставить возненавидеть его, и почувствовать отвращение к самой себе. Почему он этого не сделал?
Возможно... он находит меня привлекательнокй, и хочет увидеть снова? Ведь я - первая молодая женщина, с которой он столкнулся за последние несколько месяцев. Но нет, что за ерундa! Джокер не похож на раба животных инстинктов. Тогда... Единственным объяснением остается следущее: он что-то планирует, и я нужна ему, чтобы привести в исполнение задуманное.
Я отложила ручку и потерла виски. Начинала болеть голова.
Последняя мысль о намерениях Джокера беспокоила меня, и никак не способствовала концентрации.
Его зубы... Странные зубы. С одной стороны, они очень ровные. С другой - очень грязные, будто он злоупотребляет сигаретами и кофе. Он не похож на человека, который зависит от никотина, а вот кофе - вполне, так как ему нужно поддерживать себя в форме во время многочисленных "авантюр". В камере допроса он казался не очень уж подвижным, но я не сомневаюсь в том, что на свободе он пугающе энергичен.
По-моему он не сильно задумывается о личной гигиене. Нет, от него не пахло, но его волосы выглядели так, будто их не мыли неделю... И зубы... Я просто не могу представить себе, что этот человек беспокоится о таких мелочах, как бактерии.
При этой мысли я захихикала, но сразу же остановилась, плотно сжав губы. Я обещала себе, что никогда не буду хихикать. Да, сейчас я одна, но если я привыкну хихикать в одиночестве, то могу не сдержаться и на работе. А хихикающих людей никто не принимает всерьез.
Я нахмурилась, и записала еще одно наблюдение.
Он слишком худой. Надо завтра же проверить его медицинскую карту. И посмотреть, сколько и когда он ест.
Я пыталась сосредоточиться, но в голове вертелся лишь один вопрос:
Чего он от меня хочет? Неужели я - часть его очередного замысла? Если принимать во внимание все, что натворил Джокер до заключения в Аркхам, не оставалось сомнений в том, что у этого человека была хорошо продуманная программа действий.
Но если у него был какой-то грандиозный план, почему его поймали? Он находился в Аркхаме уже два месяца, но не предпринял никаких попыток, чтобы выбраться на свободу. Возможно, он не знал, что делать. Возможно, даже Джокер не был застрахован от неудач. Или...?
Я пошла спать рано, в девять часов вечера. Голова раскалывалась от боли, но я уснула почти сразу.
* * *
Палата Джокера находилась на верхнем этаже, по соседству с остальными чрезвычайно опасными преступниками. Это была маленькая пустая комната с белыми стенами. В ней не было окон, так что он не мог видеть даже маленького кусочка затянутого тучами неба. Единственным отверстием в мир за пределами палаты было плексиглассовое окошко на уровне глаз в стальной двери. Джокер знал, что за ним ведется постоянное наблюдение через видеокамеры, и поэтому не было необходимости в зеркальном стекле вместо стены. Он также знал, где находилась слепая зона камеры - в углу у двери.
Сейчас его не интересовало, наблюдают за ним или нет. Он сидел посреди комнаты, скрестив ноги. Его оранжевая униформа была единственным ярким пятном в стерильно-белой палате. Он раскладывал пасьянс.
Какой-то глупый, запуганный, восхищенный увиденным стажер оставил ему колоду карт однажды после чистки палаты. Не увидев в Джокере суицидальных наклонностей, врачи решили оставить это развлечение. По всей видимости, им не хватало воображения на то, чтобы представить себе, что игральные карты могут стать оружием в руках специалиста. Джокеру не хватило бы пальцев, чтобы пересчитать все, что он мог натворить с помощью карт.
- Так зачем же ждать? - пробормотал он. - Ждать, ждать, ждать.
Голос его взлетел на несколько тонов, он почти пел.
- Все самое лучшее достается тому, кто умеет ждать.
Нет, время еще не пришло. План побега из этого маленького, уютного заведения был не совсем готов. У него были причины медлить.
Внезапно тело Джокера дернулось, словно его ударило током.
Хорошенькая... маленькая... доктор.
Его изрезанное шрамами лицо оставалось спокойным. Лишь черные глаза двигались, следя за картами.
О, она нравилась ему. Такой молодой, красивый ум... такой гибкий. Такой потенциал. От одной мысли об этом по его коже пробежали мурашки. Теперь у него было развлечение, и оно делало ожидание чуть менее монотонным.
Харлин Куинзел.
Харлиииин... Куинзел.
Харлин Куин.
Харлин Куинн.
Харли Куинзел.
Харли... Куинн.
Харли Куин.
Харликуин.
Харликин.
Харлекин.
Арлекин.
Он откинул голову назад и зашелся диким смехом. Он смеялся до тех пор, пока на глазах не выступили слезы. Это было просто прекрасно. Взяв себя в руки, он вернулся к игре.
Она была тем самым неизвестным элементом в его плане, хотя поначалу он не догадывался об этом. Даже Джокер не всегда знал абсолютно все. Некоторые части его операций были невидимы для него так же, как и для окружающих. Но задуманное им всегда срабатывало - ведь он понимал истинную природу вещей и явлений, которыми манипулировал.
Джокер понимал Хаос, и Хаос был к нему благосклонен.
Да, она была частью игры. Он уже предчувствовал то удовольствие, которое получит, когда узнает, какая именно роль предназначена маленькой Харли. Когда откроются карты. Это будет так весело. И он был... весь нетерпение.
Глава 4Глава 4 - Скажи мне что реальность лучше чем мечта -
Прошло уже два дня, но Стратфорд все еще не подпускал меня к новому пациенту. Я спорила с ним, но он был неумолим. Все это время я занималась своими обычными делами в больнице, а по ночам изучала дело Джокера. Я забрала домой кое-какие записи, и то, что я выяснила, сильно меня обеспокоило.
Он ел не чаще раза в день, а порой совсем не притрагивался к еде. Спал он еще меньше, чем ел - в среднем один час в сутки. Меня несказанно удивило, что при таком недостатке отдыха и еды он умудрялся противостоять своим терапевтам. У этого человека была железная выдержка и огромный запас энергии.
Я так много писала о Джокере, что вскоре на большом пальце (там где на него давила ручка) образовался синяк. Я поняла, что стандартный метод ведения интервью скорее повредит, чем приведет к каким-то результатам. Нужен был другой подход. Кажется, он наслаждался беседами, особенно если они были quid pro quo. Из просмотра кассет стало ясно, что он начинал говорить, только если получал что-то в ответ... Только если терапевт давал ему шанс покопаться в своей голове. Он нничего не расскажет о себе, если я в свою очередь не отвечу на некоторые его вопросы.
На третий день ко мне подошел Райан Ховард, и сказал, что Джокер ждет меня в той комнате допроса, и я помчалась туда, едва не сбив охранника с ног. Стратфорд стоял в корридоре и разговаривал с парой медсестер. Я приостановилась у двери, спрашивая его разрешения. Он мрачно кивнул, и я вошла внутрь.
На этот раз Джокер сидел, растянувшись поперек стула. Его спина покоилась на одном из подлокотнков, а бедра упирались в другой. Руки лежали на коленях, чтобы облегчить давление цепей, которые связывали наручники с кандалами на лодыжках. У дальней стены стоял тот же самый охранник-гигант.
Когда я вошла в комнату, Джокер повернул голову. Он помотал ею из стороны в сторону, пока я занимала своё место за столом.
- Доброе утро, - сказала я приветливо.
Он не ответил. Его взгляд прожигал меня насквозь. Я поерзала на стуле, вдруг почувствовав дискомфорт. Я так спешила снова оказаться здесь, что совсем забыла, каким устрашающим был этот человек.
- Вы... вы в порядке?
Это был дурацкий, неуместный вопрос, но взгляд Джокера заставил меня растерять все умные мысли. На лице пациента не отразилось ни единой эмоции. Я прочистила горло, и продолжала, надеясь, что в конце концов он ответит мне.
- Я имею ввиду... все в порядке, за исключением того, что вы заперты в камере? Вы ели? Спали?
Он моргнул, дважды причмокнул губами, а затем наклонил голову назад, и уставился на стену у себя за спиной.
Его поведение серьезно обеспокоило и смутило меня. Вопросы были бесполезны - он совсем не реагировал на них. Как только он отвел взгляд, мне удалось немного собраться с мыслями, и я осознала, насколько глупо звучала моя болтовня. Застигнутая волной стыда, я уставилась в пол.
Он заговорил внезапно.
- Ты - прожектер, Харли, не так ли?
Он склонил голову на бок и улыбнулся.
- Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Харли? Доктор Куинзел звучит так... фригидно... а Харлин - слишком...
Он закусил нижнюю губу, прищурился, и неодобрительно тряхнул головой.
- Можешь звать меня Харли, если я могу звать тебя Джей, - сказала я.
Одним молниеносным, порывистым движением он убрал ноги с подлокотника и сел прямо. Он вытянул руку в моём направлении настолько позволяли цепи, и повертел пальцем.
- Мистер Джей для тебя, - сказал он провоцирующим тоном.
Это испугало меня, но я сама начала сеанс дурацкими вопросами. Было поздно отступать.
- Если вы - Мистер Джей, тогда я - Доктор Харли, - я пожала плечами.
Некоторое время он внимательно разглядывал меня. Его голова медленно покачивалась из стороны в сторону. На губах играла улыбка. Потом он соединил ладони и направил на меня указательные пальцы, имитируя ствол пистолета.
- Харли, ты проигнорировала мой первый вопрос.
Я непонимающе смотрела на него, а потом вспомнила.
- Ты спрашивал, прожектер ли я?
- Да, - он выразительно кивнул.
Я взглянула на участок стены над плечом Джокера, чтобы разорвать зрительный контакт. И задумалась, прежде чем дать ответ. Он продумывал каждое своё слово, и я решила, что буду делать то же самое, иначе силы окажутся не равны. Наконец я кивнула.
- Да, конечно. Я думаю, мы все - прожектеры.
- Значит ты не лучше других? И не хуже?
- Ну... Мы все заботимся в первую очередь о собственном благополучии. У каждого есть причины делать то, что он делает. И чаще всего мотивы людей эгоистичны.
Я замолчала, подбирая слова. Мне было легче думать и говорить, не глядя ему в глаза. Уставившись на стену за плечом Джокера, я могла даже предствить себе, что его не было в комнате. Это прибавляло мне смелости.
- Замкнутый круг, - добавила я после короткой паузы. - Мы заботимся о себе, потому что больше никто не сделает этого, но никто не заботится о нас потому что они слишком заняты собой. И так - до бесконечности.
- Ты думаешь, это неправильно? - мягко спросил он.
Я отвела взгляд от стены, чтобы взглянуть на него. Он все еще пристально вглядывался в мое лицо. Мне начало казаться, что я с пациентом поменялась ролями, даже не заметив этого. Я натянуто улыбнулась.
- А ты как думаешь?
- Ах, ах, ах, - сказал он, погрозив пальцем. - Сейчас я хочу поговорить о тебе.
- Но во мне нет ничего интересного, - возразила я.
Он приподнял брови и покачал головой. Его губы двигались, словно он пытался найти нужные слова, и наконец он спросил:
- Чье это утверждение?
- Моё. Я психотерапевт. Я - не более чем восковая табличка, на которой ты оставляешь свои отпечатки.
- Значит... ты здесь, чтобы помочь мне? - сказал он, опуская глаза.
Кажущаяся простота его вопроса не позволила мне ответить лаконичным "да". Я наблюдала за ним, охваченная сомнениями, словно мышь, наблюдающая за кошкой. Что сделает хищник через секунду? Продолжит нежиться на диване, или захочет "поиграть"?
- Ну? - мягко поторопил он.
Я тряхнула волосами. На меня накатило ощущение абсолютной потерянности.
- Вобщем так: тебя считают сумасшедшим, а я здесь, чтобы проверить, правда ли это.
Он плотно закрыл глаза, сжал губы, и потряс головой, будто мои слова ранили его.
- Ты не согласен с тем, что ты - сумасшедший?
- Ярлыки! - воскликнул он, резко открывая глаза. Его руки жестикулировали настолько яростно, насколько позволяли наручники и цепь, соединяющая их с кандалами. - Ярлыки, ярлыки. Мы снова вернулись к этому!
- Людям нравятся их ярлыки, - сказала я.
Его длинные пальцы сгибались так, будто он жаждал вцепиться в чье-нибудь горло. В моё, например.
- Знаешь, людям пора научиться жить без них, - твердо сказал он. - Именно из-за ярлыков им кажется, что я сумасшедший. Они боятся. Боятся того, что я ясно вижу все, что они не в состоянии осмыслить и разложить по полочкам.
- Тебе не кажется, что подобные заявления несколько высокомерны?
Он покосился на меня с саркастичной усмешкой.
- Ложная скромность, Харли... Она никому не идет.
Наконец наша дискуссия потекла в верном направлении. Мне хотелось разговорить его на тему скромности и высокомерия, но Джокер поднял указательный палец, останавливая меня на полуслове.
- Давай вернемся к моему первому вопросу.
Я вздохнула. С ним было невозможно сладить. Если я буду гнуть свою линию, он просто перестанет говорить. Джокер облизал губы и продолжил:
- Этот эгоизм... который ты наблюдаешь в окружающих... так ли он плох?
Я снова уставилась на стену над его плечом.
- Нет, если люди не заходят слишком далеко. Мы должны быть относительно эгоистичны для того, чтобы выжить. Если бы каждый человек не заботился о собственном благополучии, мы бы уже вымерли. Но когда люди начинают причинять вред окружающим из эгоистичных побуждений... Я думаю, это неправильно.
- Почему? - мягко спросил он. - Они сделали бы с тобой то же самое.
Наши взгляды встретились.
- Но это не значит, что причинять людям боль - правильно.
- Позволь мне не согласиться.
Он уставился в потолок, словно ожидая, что кто-то там, наверху, скажет, кто из нас все-таки прав.
- Кто решает, что хорошо, и что - плохо?
Видя куда он клонит, я покачала головой.
- Ты исходишь из заключения, что "хорошо" и "плохо" субъективны. Неужели ты не веришь в универсальное добро и универсальное зло?
Конечно не верит. Посмотри, с кем ты разговариваешь, Харли.
- Я верю, - неторопливо проговорил Джокер, - что мораль - не более чем выдумка.
Я задумалась, вспоминая теории своих профессоров. Да, я предполагала, что Джокер скажет именно это. Ему не нужна универсальная мораль. Он ничего не выигрывает, веря в нее. Каждое его действие противостоит общественным нормам. Он думает, что мораль - не более чем фарс, используемый верхами для того чтобы держать жалких людишек в подчинении.
Наблюдая за Джокером, я заметила, как он ощупывает языком внутренние стороны щек там, где были шрамы. Меня передернуло, я с трудом держала себя в руках. Когда он продолжил, его глаза мерцали странным огнем.
- Да, мораль нужна большинству. Не будет морали, и человечество вымрет, уничтожив само себя. Во всяком случае, именно так думают люди.
Он склонил голову и подпер висок указательным пальцем.
- Ты не согласен? - спросила я, чтобы вернуть давно потерянный контроль над слишком затянувшей меня беседой.
Джокер глубоко вдохнул, закрыл глаза, и выпрямился.
- Анархия - единственный выход, - сказал он. - Человечество...
Его глаза распахнулись, и он потряс головой, выражая неодобрение.
- ...Хмм... Человечество пытается оттянуть неизбежное. Создает правительства, наклеивает ярлыки, запирает под замок людей, которые считаются угрозой... - он повел рукой, чтобы не оставалось сомнений в том, о какой комнате и о каком человеке идет речь.
- Но все это не является естественным порядком вещей, - продолжал он, глядя на меня в упор. - Современное поколение заботится лишь о своей безопасности. Им плевать, что случится, когда все покатится к чертям, а их дети... и дети их детей...
Он откинулся на спинку стула и удовлетворенно скрестил руки. Я ждала продолжения, но он молчал, и тогда я подалась вперед, спрашивая:
- И?..
- Что? - блуждающий взгляд пациента вернулся ко мне. - Ах, да... Они обречены.
Внезапно я осознала, как странно мы смотрелись. Он опирался на спинку стула, вальяжно скрестив руки, а я подалась вперед, и чуть ли не полулежала на столе, ловя каждое его слово. Я резко отстранилась, и это заставило его насмешливо фыркнуть.
- Я не согласна, - сказала я, собираясь с мыслями.
- Неужели?
- Да. Я не думаю, что мир катится к чертям потому что хаос - естественный порядок вещей. Мне кажется, мир становится хуже потому что люди становятся хуже. Но теоретически... они могут стать и лучше тоже. Это сложно. По природе своей человек эгоистичен, и все-таки есть множество людей, которые стараются сделать изменить мир к лучшему.
Джокер громко хмыкнул, и я уставилась на него в ожидании. Его расширенные глаза начали метаться туда-сюда. Он невнятно забормотал что-то себе под нос. Я не знала, начнет ли он спорить, или просто сменит тему... но в любом случае была заинтересована.
Внезапно он перестал бормотать и сфокусировался на мне.
- Подумай хорошенько. Если этот маленький мир... - он сделал пространный жест, - ...наш мир... Если он должен быть чем-то вроде райского сада... почему так трудно сделать его лучше? Почему человечство деградирует вместо того чтобы развиваться?
- Никто не говорил, что сделать мир лучше - простая задача, - сказала я.
- Но теоритически это возможно, - он наморщил нос. - Ох уж мне эта мораль...
Он был неправ. Он был неправ, и я хотела ему это доказать. Я хотела напомнить Джокеру о тех моментах в истории, когда человечество превосходило собственную порочность, когда вершились великие и прекрасные дела, когда добро побеждало низость... Но прежде чем я сумела сформулировать рациональный аргумент, дверь распахнулась, и вошли двое охранников.
- Время истекло, - сказал один из них.
Я раздраженно вздохнула и недовольно скрестила руки. Джокер встал и отвесил мне легкий поклон. Несмотря на наручники и цепи, он проделал это с завидной грацией.
- До встречи, - сказал он. Его секунду назад серьезный голос перешел в приступ смеха. Пациента вывели из комнаты, а я продолжала сидеть, уставившись на стол, пока напротив меня не уселся доктор Стратфорд. Он сложил пальцы в замок, некоторое время разгядывал свои руки, а затем спросил:
- Куинзел... что это было?
- Что вы имеете ввиду? - спросила я. Он был рассержен, и я прекрасно понимала почему.
Он указал на дверь, за которой только что скрылся наш знаменитый злодей.
- Это, - сказал он, повышая голос. - Вы что... У вас теперь друг для друга уменьшительно-ласкательные прозвища?! Вы сидите тут, и как ни в чем ни бывало обсуждаете плачевное положение человечества?
- Да. И что?
Я тряхнула головой. Я не могла взять в толк, что его так сильно беспокоило.
- И что? - рявкнул он. - Это ваш второй сеанс, а дело уже принимает пагубный оборот.
- Пагубный? - переспросила я.
- А как еще это можно назвать? Ты используешь совершенно нетрадиционный подход, и он обязательно воспользуется этим.
Я начинала злиться. Мой голос взлетел на тон выше. В моей речи не осталось ни грамма уважения к вышестоящему лицу и более опытному психологу.
- Нетрадиционный! И это говорите мне вы! Если я не ошибаюсь, когда вы подходили к делу "традиционно", вы не добились абсолютно никаких результатов. Джокер довел вас всех если не до слез, то...
Глаза Стратфорда превратились в льдинки.
- Ты думаешь, Джокер не может сделать с тобой то же самое?
- О, нет, я не настолько заносчива, - сказала я. Стратфорд чуть успокоился, и я сделала глубокий вдох, пытаясь унять свой темперамент. Я знала, что стою на краю пропасти. За такое поведение он может вышвырнуть меня с работы.
- Я знаю, что он может, доктор. Я заглянула в его глаза, и... Я знаю, что он мог бы ранить, разрушить меня, заставить меня уйти, но... он этого не сделал.
- Как ты думаешь, почему? - спросил Стратфорд.
- У него есть план, - уверенно сказала я.
- И ты позволяешь ему...
- Послушайте, не в этом дело, - отчаянно воскликнула я. - Дело не в том, как я отношусь к происходящему. Дело в Джокере, и наша основная задача - получше изучить его. Он не рассказывал мне о своих детстких травмах, но... Он говорил со мной, и это уже что-то. Как маленькое окно, через которое мы можем заглянуть в его разум.
- Это опасно, - сказал Стратфорд.
- Это было бы опасно в любом случае. Неважно, кто говорит с ним... Или вы предпочитаете, чтобы вместо меня в этой комнате сидел высокий накачанный мужчина? Может быть нам стоит пригласить Бэтмэна? Может у него есть образование психолога?
- Куинзел, твой пол не имеет к этому никакого отношения, - резко сказал директор.
- Тогда в чем дело?
- У тебя мало опыта. Ты только что закончила стажировку. Твои разум все еще... слишком восприимчив.
- Вы не думали об этом раньше?
- Думал, но... я решил, что стоит попытаться.
- И?..
- И эти два сеанса меня очень обеспокоили. Он же из тебя веревки вьет, Куинзел. Ты разговариваешь с ним так, будто его жестокое, анархическое видение мира имеет смысл и право на существование.
- А вы хотите, чтобы я с ним спорила? - возразила я. - Он ведь вам ясно показал... Если мы не будем играть по его правилам, он вобще перестанет разговаривать.
- Игры с этим человеком обычно оканчиваются смертью.
- Но что он может мне сделать? - устало спросила я. - Он все время в наручниках, в окружении охраны. Лишь однажды он сделал рывок в мою сторону, но не смог дотянуться даже до середины стола.
- Лишь однажды... за время всего двух сессий?
- Послушайте, я не хочу больше спорить об этом, - сказала я. - Вы сами дали мне это дело, и я пытаюсь добиться результатов. Если вы не хотите, чтобы я работала с ним, я ничего не могу возразить. Но подумайте, как многого мы уже добились. Я не уверена, что он захочет разговаривать с кем-то кроме меня.
Стратфорд помолчал, покусал ноготь указательного пальца, и спросил:
- Ты его не боишься?
Я удрученно улыбнулась.
- Он приводит меня в ужас. Я с трудом собираюсь с мыслями, когда смотрю ему в глаза. Но то, что он может рассказать нам, заставляет забыть о страхе.
- Ладно, - вздохнул Стратфорд. Я подумаю об этом. Но я все еще не уверен в том, что ты двигаешься в правильном направлении.
- Хорошо, - кивнула я. - Доктор Стратфод... если вы решите оставить мне это дело, будьте готовы прекратить споры по поводу моего... нетрадиционного подхода. Я не могу работать, когда вы все указываете мне, как именно я должна действовать.
Он уставился на меня, и я думала, что сейчас он начнет разглагольствовать о моем высокомерии и неопытности, но директор лишь коротко кивнул, и покинул комнату.
* * *
Вернувшись домой, я заварила крепкий кофе, и сразу же взялась за свою тетрадку. Мне не терпелось записать появившиеся после сеанса теории. Возможно их изложение на бумаге поможет мне найти какие-то зацепки.
Его взгляд на человечскую природу очень негативен. Он уверен в том, что человек изначально зол. Он думает, что единственная вещь, держащая это глубинное зло под контролем - созданные обществом правила и законы. Без этих законов мы непременно дали бы волю своим внутренним демонам. Неужели он прав? Какая страшная мысль.
Нет, он не прав. Он не может быть прав. Если люди изначально злы, тогда почему они создают законы? Почему не позволить своей истинной природе править миром? Без законов и запретов мы могли бы с головой броситься в анархию и нигилизм... И существовать в мире, где выживает сильнейший.
С другой стороны... У нас есть инстинкт самосохранения. Обычно этот инстинкт преобладает над другими вещами... даже над нашими представлениями о добре и зле. Люди понимают, что абсолютная анархия уничтожила бы человечество. Мы бы просто поубивали друг друга. Большинство осознает, что анархия приведет к ужасным последствиям. Поэтому люди создали общество, в котором можно выжить ценой подавления разрушительных тенденций.
Джокер - сильное существо. Понятно, почему он пытается создать общество без правил. В подобном раскладе он бы находился на вершине пищевой цепочки. Другие, более слабые люди, не принимают его идеи, так как в мире анархии они были бы лишь беспомощными жертвами.
Происходящее становилось для меня чуть более ясным. Я понимала, как он думает, и почему окружающие не могут принять его видение мира.
Дело вовсе не в убийствах и кражах. Дело в том, что люди боятся его идей. Если бы все думали так же, как он, мир провалился бы в забвение.
Но его взгляд на мир совершенно неверен, и поэтому бояться нечего, правильно? Нет причин верить в то, что он найдет большое количество последователей. По природе своей люди не злы. Но если он неправ, почему все так боятся его влияния?
Люди не злы.
Правильно?
Ручка застыла над бумагой. В голове крутилось слишком много вопросов, и ответов на них пока не было. Мне нужно было поговорить с ним снова. Если я продолжу думать об этом сейчас, ситуация не прояснится, а я начну сходить с ума от собственной беспомощности.
Я отложила тетрадь с ручкой, и начала читать Джейн Эйр. Через некоторое время мне удалось погрузиться в выдуманный мир книги, и перестать думать о Джокере... По крайней мере, на несколько часов.
Глава 5Глава 5 - ...пока я не поверю, что все это действительно происходит -
Около одинадцати утра зазвонил мобильник. В это время я делала записи об одном из новых пациентов - параноидальном шизофренике, каких было много в Готаме.
- Алло?
- Харли, дорогая! - это был хриплый голос Пэм Исли.
- Здравстуй, Рыжик, - сказала я, чувствуя, как расслабляются напряженные плечи.
В трудные моменты ничто не помогало так, как голос лучшей подруги.
- До тебя трудно дозвониться. И не говори, что ты не видела моих пропущенных звонков.
- Ах, да... - я почувствовала себя виноватой. Она действительно звонила мне несколько раз за последние два дня, но у меня не было времени ей ответить.
- Я была очень занята.
- Пытаешься от меня избавиться? - пошутила она.
- Нет, что ты! Просто... Слушай, Рыжик, ты не поверишь, что случилось на прошлой неделе!
- Судя по твоему голосу, это не телефонный разговор. Может сходим на ланч?
- Хмм...
Я посмотрела на часы. Мой перерыв начинался как раз через три минуты. После того как мне дали дело Джокера, занятия с другими пациентами сократились. Вряд ли начальство заметит, если я немного задержусь во время ланча.
- Хорошо, - сказала я.
- Встретишь меня в Чарли через пятнадцать минут?
- Да, увидимся там.
Я повесила трубку, спустилась на парковку, и поехала в ресторанчик Чарли. Это заведение располагалось в пятнадцати минутах езды от моей работы, сразу за мостом. Несмотря на опасную близость к району Нэрроус и неприглядному внешнему виду, Чарли был нашим излюбленным местом. Именно в нем готовили лучшие бургеры с беконом, да и люди там были дружелюбные. Ресторанчик находился точно между Аркхамом и работой Пэм, поэтому мы с ней часто встречались на ланч.
Я подъехала к месту встречи минут через двадцать - на мосту как всегда были пробки. Войдя внутрь, я увидела, что Пэм уже там, за самым дальним столиком. Я подкралась к ней и произнесла, имитируя низкий мужской голос:
- Простите, мэм, у вас свободно?
Она со смехом повернулась ко мне, и мы обнялись.
- Привет, Рыжик. Давно не виделись.
- Да, - сказала она. - И заметь, не по моей вине.
Я заняла место напротив нее. На душе сразу посветлело. Лучшая подруга в Готам Сити - этого было достаточно для того чтобы ощутить прилив жизненных сил.
Мы познакомились в мой первый день работы в больнице. Она тестировала пациента, который подвергся влиянию каких-то токсинов, а меня приставили помогать ей. Оказалось, что помощь ей не нужна - она прекрасно разбиралась в том, что делала. Пока она занималась пациентом, мы разговорились. Я узнала, что она была ботаником и специализировалась на токсинах растительного и животного происхождения. На первый взгляд между нами было очень мало общего. Пэм была помешана на защите окружающей среды. Она постоянно таскала с собой тетрадку, в которую записывала спонтанные идеи о выращивании новых гибридов и использовании экзотических растений. Она действительно любила природу, в то время как я относилась к растениям равнодушно. Думаю, в моём доме не выжил бы даже кактус. Зато я могла часами разговаривать о психологии и своих больных.
Несмотря на разные интересы, глубоко внутри мы были похожи - две одинокие женщины в большом, недружелюбном городе. Мы обе относились к людям с долей скептицизма. Она не могла понять, почему человечество разрушает природу, а у меня в голове не укладывалось, как люди могут доводить друг друга до сумасшествия и причинять окружающим столько боли.
Пэм была не только пугающе умной, но и чертовски привлекательной женщиной. Стройные ноги, густые рыжие волосы, прекрасные зеленые глаза за элегантными очками в черной оправе, и бледная, чистая кожа... Она была по-настоящему сногсшибательна. Моя ординарная внешность не шла с ее красотой ни в какое сравнение, но Пэм была не из тех женщин, что зацикливаются на привлекательности, и относилась ко мне дружелюбно.
Официантка по имени Кэт приняла наш заказ. Когда она отошла от столика, Пэм выжидающе уставилась на меня.
- Ну, рассказывай новости, - потребовала она.
Я усмехнулась и потрясла головой.
- Ты первая.
Я видела, что она вся горит от нетерпения, и решила дать ей выговориться. Начав говорить о Джокере, я бы уже не смогла остановиться. Джокер мог подождать.
- Я еду в Египет, - сказала она с сумасшедшим блеском в глазах.
- Что?!
- Да не волнуйся ты так. Это временно. На одну-две недели.
- Но зачем?
- Доктор Джейсон Вудроу... помнишь, я о нем рассказывала? Его пригласили изучить артефакты, в которых нашли остатки древних растений. А он в свою очередь пригласил меня.
Пэм была увлечена своим боссом и довольно часто рассказывала о нем.
- Свидание двух ботаников, - поддразнила я. Она чуть покраснела.
- Нет, все совсем не так.
- Это потрясающе, Пэм, - сказала я с искренней радостью. - Прекрасные перспективы. Когда ты вылетаешь?
- В следущем месяце. Я только сегодня узнала об этом.
Кэт вернулась с нашими напитками.
- За твоё здоровье, - улыбнулась я. Мы чокнулись стаканами лимонада.
- Ну вот, это мои новости, - сказала Пэм. - Теперь твоя очередь.
Я помолчала, помешивая лимонад соломинкой. Я не подумала о том, как рассказать ей об этом. Было в моей истории что-то... ненормальное. Наконец я сказала:
- Ты ведь знаешь, что у нас в Аркхаме сейчас находится Джокер.
Она приподняла бровь.
- Да. Его суд отложен до тех пор, пока не готов точный психологический анализ, правильно?
Я кивнула.
- Угадай, кто занимается делом Джокера?
Повисла недолгая пауза. Из музыкального автомата доносилась песня Бобби Дарина "За морем".
- Харли... - медленно проговорила Пэм. - Ты ведь не хочешь сказать, что они дали это дело тебе?
Я кивнула, не в силах подавить улыбку.
- Они что, с ума сошли?
Тааак, давай представим, что мне совсем не обидно. Я моргнула и убрала руки со стола, чуть подаваясь назад. Пэм осознала свою ошибку, и схватила меня за руку.
- О, дорогая, я не это имела ввиду! Я знаю, что ты чертовски умна - я не хотела сказать, что ты не сможешь с этим справиться! Но Харли... он же безумен. Он опасен. О чем они думали?!
- Рыжик, не буду врать, он пугает меня до смерти, - сказала я. - Находиться с ним в одной комнате, это так... это убийственно. Но он говорит со мной. Он не желал говорить с другими терапевтами. Мне кажется, мне удалось достучаться до него. Больше никто не смог этого сделать, понимаешь?
- Сколько сеансов ты провела?
- Два, - призналась я. - Недостаточно для того чтобы делать выводы. Но... дело в том что Джокер доводил других врачей до нервного срыва за считанные минуты. С ним работало девять человек. Ты же не будешь винить меня в том, что мне льстит... его отношение ко мне?
- У него есть на это причины, - осторожно предположила Пэм.
- Конечно, - кивнула я. - Он много говорит об анархии и хаосе. У него есть какой-то план. Мне кажется, он считает меня частью своего плана, но...
- Тебя это не пугает? - прервала она.
- ...но посмотри, как здорово все складывается. За два сеанса мне удалось собрать больше информации, чем другим терапевтам вместе взятым. Разум этого мужчины... Черт, Пэм, он так же увлекателен, как и пугающ.
Пэм убрала руку с моей руки.
- Хмм, - сказала она.
- Он так умен! Я имею ввиду... Было бы замечательно, если бы нормальные парни имели хоть половину его мозгов. Он прекрасный собеседник. Его идеи довольно странны, но когда ты слышишь их от него самого, они кажутся последовательными. Даже когда он пытается оправдать нечто совершенно безумное, в его словах есть смысл. Создается ощущение, что его сумасшествие - всего лишь побочный эффект гениальности. Ему плевать, что он безумен, потому что безумие в его интерпретации не имеет значения, или вобще не существует. Во всяком случае, он так думает.
- Он тебе нравится, - внезапно сказала Пэм.
Ее заявление шокировало меня настолько, что несколько секунд я не могла произнести ни слова. Потом я пришла в себя, и одарила ее пылающим взглядом.
- Памела Iсли. Что ты говоришь?
- Даже не думай, - она тряхнула головой.
- О чем?
- Даже не думай это отрицать. Уж в чем я разбираюсь, так это в отношениях. Ты же вся светишься, дорогая. У тебя это на лице написано. У тебя было такое же выражение лица, когда ты рассказывала мне о Стратфорде. Что-то в этом мужчине притягивает тебя.
- Прости? Что ты имеешь ввиду?
- Нет, ты не настолько глупа, чтобы чувствовать сексуальное влечение...
Она замолчала, и в воздухе повисла недосказанная мысль: &qуот;по крайней мере пока&qуот;.
- Но, - продолжила Пэм, - тебя явно влечет к нему. По крайней мере, к его разуму. И это настораживает. Посуди сама, если он настолько безумен, и ты находишь его привлекательным, то что можно сказать о тебе?
- Рыжик... - начала я. Она махнула рукой.
- Не волнуйся. Даже если ты втюкаешься в него... Он ведь заперт на десять замков. Твой босс наверняка заметит, если ты начнешь вести себя... странно. И тебя сразу отстранят от дела. Но все равно, будь осторожна, ладно?
Я скрестила руки, откинулась на спинку стула, и пробормотала:
- Я не вижу повода осторожничать, но ладно, последую твоему совету.
- Ты такой ребенок, - улыбнулась Пэм.
- А ты - такая чирлидер, - парировала я.
- И это говорит девушка, которая может изогнуться в двадцать разных позиций, не сходя с места.
Сидящие по соседству мужчины уставились на нас, и я смущенно заерзала на стуле.
- Черт, Пэм... Это называется гимнастика. Гимнастика отличается от чирлидерства.
- Да-да, - насмешливо сказала она.
- Что я буду без тебя делать?
- Ну... Ты прекрасно справлялась без меня на этой неделе. Давай, беги к своему Джокеру. Он тебя <и>утешит.
- Рыжик! - взревела я.
Она подмигнула.
* * *
Я не приняла обвинения Пэм всерьез, но той ночью мне не спалось. Предположение о том, что мне нравится Джокер, беспокоило меня. Я всегда считала себя относительно нормальным человеком в плане отношений. Впрочем, у меня их было не так много.
Человек, увлеченный Джокером, должен быть мазохистом, а я не замечала у себя подобных наклонностей. Да, мне нравилось работать с ним, но это объяснялось тем, что он сильно отличался от других пациентов. Пациентов. Разве можно чувствовать влечение к пациенту? Это смешно.
Я почти не спала, и приехала на работу в раздраженном состоянии. Настроение упало еще больше, когда я увидела, что в офисе доктора Стратфорда сидит очень привлекательная женщина в белом халате.
- Ах, доктор Куинзел, - сказал директор, когда я появилась в дверях. - Познакомьтесь с доктором Флэтчер.
Я вошла в офис и оглядела женщину. Она была моей полной противоположностью - высокая и крепкая, с шоколадной кожей, карими глазами, и ареолом уверенности. Она явно была опытным, состоявшимся психологом, а не выскочкой вроде меня.
- Доброе утро, - сказала я, охваченная нехорошим предчувствием.
- Доктор Куинзел провела с ним два сеанса, - сказал Стратфорд, кивая в мою сторону. - Записи лежат в папке с его делом.
- Простите, - тихо сказала я. - Что здесь происходит?
Я пыталась контролировать свой голос, но от Стратфорда не укрылся огонек ярости в моих глазах. Он быстро отвел взгляд и посмотрел на женщину.
- Доктор Флэтчер - ассистент директора штатской больницы, - сказал он уклончиво. - Она приехала, чтобы провести несколько сеансов с Джокером.
Я уставилась на него, но он усиленно избегал моего взгляда.
- Неужели, - холодно сказала я.
Нет, нет, нет. Он мой пациент, черт возьми! Если вы отдадите его другому врачу, произойдет нечто ужасное! Неужели вы не понимаете?
На меня накатила абсолютно иррациональная волна ревности, и мысли потекли в еще более странном направлении.
Что, если они найдут общий язык? Если он решит, что с ней играть интереснее? Я останусь ни с чем, и мне придется возиться с очередным скучным пациентом. Я просто не могу в это поверить...
- Доктор, - Стратфорд обратился к женщине. - Он ждет вас.
- Прекрасно, - сказала Флэтчер. Мягкий, уверенный, успокаивающий голос. - Приятно познакомиться, доктор Куинзел.
- Взаимно, - промямлила я.
Они вышли из офиса и направились все к той же комнате допроса. Я дождалась, пока они скроются за поворотом, и отправилась в туалет.
Там было пусто. Я оперлась руками о край раковины и посмотрела на своё отражение.
- О чем он думает? - спросила я. - Все это приведет к ужасным последствиям.
В моих глазах плясали яростные огоньки. Я прокручивала в голове два возможных варианта развития событий. Либо Джокер доведет ее до слез, и тогда дело вернут мне... Либо он будет говорить с ней, как делал это со мной. И тогда я больше не увижу его. В конце концов его отправят либо на расстрел, либо на шоковую терапию. Я обнажила зубы в животном оскале, и часть меня пришла в ужас от того, насколько сильно я поддалась гневу. Я ведь была довольно спокойным, дружелюбным человеком... но с тех пор, как мне дали дело Джокера, я стала чаще повышать голос и влезать в глупые споры.
На одно короткое мгновение я совершенно потеряла контроль над собой. Подчиняясь необъяснимому порыву, я ударила кулаком по стеклу. По зеркалу расползлась тонкая паутина трещин, моё отражение исказилось.
- Ах-х!
Я зашипела от боли, когда несколько микроскопических осколков вонзились в кулак. Сильнее боли было беспокойство о том, что сейчас кто-нибудь войдет и увидит меня в этой ужасной ситуации. Я схватила несколько бумажных полотенец и протерла центр зеркала, где виднелись пятнышки крови. Другим полотенцем я промакнула израненные костяшки пальцев. Потом я поспешно покинула туалет.
- Просто гениально, Харли, - пробормотала я, направляясь в медпункт.
Там дежурили две медсестры, но они были заняты пациентом с рассеченной бровью, и никак не отреагировали на моё появление. Я спрятала кровоточащую руку за спиной, и ринулась к шкафчикам, где лежали пластыри и бинты. Схватив все необходимое, я направилась в другой туалет. Там я хорошенько промыла ранки и начала накладывать бинт. Оставалось только придумать, как объяснить эти повреждения окружающим.
Зазвонил лежащий в кармане мобильник. Я завязала бинт и посмотрела сообщение. Это была Пэм.
Что-нибудь новенькое о клоуне?
Я быстро напечатала ответ.
В данный момент им занимается кто-то другой.
Я убрала телефон и направилась в офис доктора Фитсбург, надеясь, что она меня чем-нибудь займет. Она нашла для меня больного, но тут нас прервала появившаяся в дверях медсестра.
- Доктор Фитсбург, доктор Куинзел?
- Да, что случилось, Грэйс? - спросила Фитсбург с улыбкой.
- Доктор Стратфорд хочет немедленно видеть вас. Комната переговоров на третьем этаже. Он сказал поторопиться.
Я нахмурилась. Флетчер ушла всего двадцать минут назад. Наверняка директор наблюдал за ней так же, как прежде наблюдал за мной.
Может быть она настаивала на том, чтобы за ней не наблюдали. Или... или сеанс просто напросто закончился.
Мы с доктором Фитсбург обменялись быстрыми взглядами, и направились на третий этаж. В кармане снова завибрировал телефон.
Что? Кого они назначили?
Я ответила Пэм, когда мы зашли в лифт.
Какая-то штатная докторша. Потом напишу, некогда.
В комнате переговоров царил хаос. Помимо Стратфорда там находилось еще четыре врача, и все они говорили одновременно. Стратфорд стоял во главе стола. Когда мы вошли, они все замолчали.
Так. Что-то случилось.
Доктор Лауренс был ближе всех ко мне. Я тихо спросила:
- Что происходит?
Мы услышали ответ из уст Стратфорда. Он буквально ревел.
- Джокер атаковал доктора Флэтчер.
Я непонимающе смотрела на него.
- Как? Он был без наручников?
- В наручниках, - ответил директор с досадой. - Через десять минут после начала сеанса он закинул ноги на стол, и проехался по нему как по катку. Он едва не задушил ее... и вырвал хороший пучок волос.
- Она в порядке? - спросила Фитсбург. На ее лице читались беспокойство и гнев.
- Да, но я не думаю, что она захочет вернуться сюда в ближайшее время.
- Помимо этого, как прошел сеанс? - спросил Лауренс. Несмотря на скрытый юмор, его голос звучал бесстрастно.
Стратфорду было не до шуток. Он наморщил лоб и постучал ногтем по столу.
- Сначала он молчал... А потом прервал ее и спросил, оскорбляет ли ее слово "ниггер".
- Ниггер? - прошептал Лауренс.
- Да, я цитирую. Она вежливо ответила, что это слово встречалось ей не так часто, и продолжила сеанс. Тогда Джокер начал перечислять всевозможные оскорбительные эпитеты. Среди них были слова, которые я за всю свою жизнь ни разу не слышал. Как только Флэтчер начала терять самообладание, он атаковал ее.
- Значит, наш парень - расист, - сказал Лауренс.
Я покачала головой.
- Не думаю.
Все присутсвующие повернулись ко мне. Стратфорд поднял бровь.
- Что, Куинзел?
Господи, ну почему столько иронии и снисхождения? Плевать. Моё мнение значит так же много, как ваше. Если не больше. Именно мне удалось добиться хоть каких-то результатов.
- Я не думаю, что Джокер - расист, - повторила я чуть громче. - Мне кажется, он просто умеет находить слабые места в людях.
Стратфорд смотрел на меня в упор.
- Что-нибудь еще, Куинзел?
Я почти физически чувствовала исходящий от него сарказм, и я знала, почему он ведет себя подобным образом. Ведь его сеанс с Джокером тоже окончился провалом.
- Ничего, - сказала я.
- Итак, что нам известно? - подытожил Лауренс. - Доктор Куинзел пока единственная, кому удалось чего-то достичь. Может устроим им еще одну встречу?
Стратфорд все еще сверлил меня взглядом.
- Я хочу попробовать еще нескольких людей, - сказал он. - Мы должны удостовериться в том, что он действительно будет говорить только с ней. А там посмотрим.
В этот момент в комнату вбежала медсестра.
- Доктор Стратфорд, - сказала она, задыхаясь. - Джокер калечит свою руку!
- Что?! - раздраженно воскликнул директор. - Я же сказал, чтобы его приковали наручником к кровати!
Смирительную рубаху на Джокера не одевали. Даже самые смелые охранники не решались это сделать, т.к. это подразумевало близкий физический контакт.
- Это правда, сэр! - воскликнула я, вспомнив синяки на запястье. - Он все время дергает наручник.
Стратфорд принял молниеносное решение.
- Ты! Иди и успокой его. Уилсон, иди с ней. Стой снаружи и уведи ее оттуда, если возникнет необходимость. А ты... - он указал на сестру, - приготовь успокоительное. Будь готова, если у доктор Куинзел не получится его унять.
Мы с Уилсоном бросились к лифту, и вскоре оказались у палаты Джокера. Она находилась в конце коридора слева. Уилсон быстро ввел код. Само собой разумеется, я не могла удержаться от того чтобы не подсмотреть, но первые цифры ускользнули от моего внимания.
Дверь открылась. Уилсон попытался улыбнуться. Я коротко улыбнулась в ответ, и вошла внутрь.