Кусочек шикарного, на мой взгляд, косплея.

[Суб Бота]

05.12.2011 в 13:07

Пишет  Виконт Крюглов:

А то.

Я таки кину штучку со съёмочек нашего нового видео. Пока что это мой лучший грим Джокера, я ведь на нём даже шрамы сделал. Скоро отрастут волосы, безжалостно обкорнанные мной же для роли ФК, и я выкрашу их в зелёный.
А между тем мне приснилось, что я интерн, и пациант мой актёр, сыгравший роль Высоцкого, при чём в гриме.


И я наконец понял, как правильно нужно красить ему глаза. Я уже три раза облажался.

@темы: Клоуны-убийцы пытаются поработить человечество, косплей, мозг

---

[Dr. Darmon]

В честь Дня Рождения создателя сообщества, наглый Доктор Дармон объявляет

Конкурс Минификов.
Из обязательных условий - наличие Бэтмана

Конкурс продлится до конца декабря
Для участия необходимо подать заявку в комментариях

@темы: сообщество, Конкурс

---

[Dr. Darmon]

25.11.2011 в 09:57

Пишет  BATM4N:

---

Bad romance ч.12

[myfairjoker]

Я расколочу к чертовой матери этот мобильник!
– Гкхм! Да?
– Действительно, гкхм.
Я когда-нибудь высплюсь???
– Опять в такую рань. Злодеям полагается разгуливать ночью, а утром спать, – наставительно проговорила я, зевнув.
Смешок.
– Девятый час. Вечера. – Ой, точно. Какого черта я сплю одетая? Какого черта я вообще сплю? – У тебя есть мыльница?
– Мыльница?
– Карманный фотоаппарат, мисс великий профи, просыпайся, давай.
Ох, ну я и тормоз.
– Нет… то есть да, – «мыльница» у меня была, и хорошая, но я ей не пользовалась. Дядя Карл подарил мне ее в качестве таблетки от технического снобизма, как он выразился, но она так и валялась без дела. Не помогло от снобизма. – Почему мыльница? – я продолжала зевать.
– Там, куда ты едешь, твою замечательную игрушку отберут на раз, и еще самой достанется.
– Какая трогательна забота.
– Мне всего лишь нужен результат.
– Опять за кем-то шпионить? Я рассчитывала на что-то иное…
– Мадемуазель скучно? Мадемуазель рвется в бой? На тебя прямо-таки не угодишь. Ничего-ничего, вот закончатся скучные будни, и будет тебе суперрепортаж. Обещаю.
У меня холодок пробежал по спине. Представляю себе, что он может иметь в виду. Кто меня за язык тянул?
– Я не это хотела сказать…
– А что же?
Сама не знаю…
– Забей. Какие неприятности меня ждут на этот раз?
– Не будешь светиться – обойдешься без неприятностей, – он рассказал, куда ехать и что делать. Заня-атно.
– Я так понимаю, что тебя там… – он отключился. – Ага, пока, – сказала я пустой трубке.
Его там не будет. С одной стороны, это хорошо. Наверное. А с другой…
Я поймала себя на том, что разочарована. Я хочу его видеть. Лучше не думать, почему. Достаточно того, что я практически добровольно оказалась на побегушках у монстра.
Эй, проснись, тебе мало неприятностей? Да вроде, как раз собираюсь отправиться за новыми. Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит… ага, ну да.
Кажется, я слишком легко все это воспринимаю. Нет, тогда я определенно была не в себе. А утром? Не выспалась. Еще одна отмазка. Я подумаю об этом потом. Хм, на этот раз Джокер не предлагал мне отказаться. Я должна удивиться, или это подождет?
Кофе мне!!!
И пепельницу пора уже вытряхнуть.
Покинув среди дня дядю Карла, я наконец забрала машину. Пришла домой, а дальше ничего не помню. Выходит, я просто упала и, как была, в джинсах, вырубилась. Эмоциональная перегрузка. И около кровати валяется этот треклятый джокеровский рюкзак, который я зачем-то с собой притащила. Ну не бросать же на улице! Ладно, пусть его.
Пойду, посмотрю, куда это мне ехать. Уорти лейн, адрес абсолютно незнакомый. Гугль-мапс показал скопление крыш в нижней части острова Нероуз. Тоже мне, лейн. Н-да, местечко аховое, с хорошей техникой там действительно лучше не показываться. По-хорошему, там вообще лучше не показываться, но взялся за гуж… А, плевать, это мой город, я родилась и выросла в нем, и до сих пор со мной не случилось ничего ужасного. По крайней мере, ничего такого, в чем я не была бы виновата сама. А Джокер? – опять встрял мой внутренний голос. А он не сделал мне ничего дурного, отмахнулась я. Отравил, например? Отравил. Отравил-отравил-отравил, бла-бла-бла, а сама-то я как раз перед этим – что собиралась сделать? Расставим точки над ё. Я не только жива номинально, но и чувствую себя живой. И хотелось бы это ощущение сохранить. Твои планы могут потерпеть крах в любой момент, – язвительно. Нет у меня никаких планов, и вообще – посмотрим. Внутренний диалог перешел на повышенные тона. Втянул бог весть во что. И не у тебя ли мурашки по коже бегали утром, не ты кляла себя, что согласилась на это? Заткнись. Дура. Зануда.

Припечатав голос разума, я открыла почтовый ящик, куда уже пару дней не заглядывала. Времени не было. Сотня писем со спамом, что неудивительно, и еще десятка два лично мне. Большая часть от периодических изданий, с которыми я когда-либо работала. Хотят текст из первых рук. Тот, который я так и не написала. Эй, господа, я не писатель. Могу вам картинку послать покошмарнее, хи.
Еще три письма от знакомых, с которыми я сто лет не общалась. Содержание примерно одинаковое: С тобой все в порядке? Неловко звонить, ты, наверное, только приходишь в себя, хочешь, приеду? Ясно, «Трибьюн» у нас все же читают. Нет, не хочу, спасибо. Где вы были, когда я действительно нуждалась в поддержке? А, ну да, тряслись за свою шкуру, а потом приходили в себя. Идите вы все… в себя. Последнее – от дяди Карла, пришло с полчаса назад: Алиска, ты это видела? Компьютер не расколоти, еще пригодится. И ссылка. Многообещающе, нет, ничего-хорошего-не-обещающе. Он мне редко пишет, мы же все время общаемся, а ссылки с такими комментариями… Н-да. Посмотрим.
«Сообщница Джокера или стокгольмский синдром?» Я поперхнулась кофе. Заметка на полторы страницы, с упоминанием моего похищения (почему-то я не могу относиться к этому, как к похищению), сюжета с Марони и моего непосредственного участия в его создании. А дальше шел чудовищный бред. То ли Джокер держит в заложниках кого-то из моих предполагаемых близких (и где они все?), то ли он обладает даром гипноза, то ли я действительно его сообщница, и никакого похищения не было, то ли оно таки было, и это говорит нам о том… и далее блок псевдопсихологической хрени. Я уже говорила, что психология не наука? Ответственно заявляю, я пыталась ее изучать, но этому не научишься, это дар, как музыкальный слух – либо есть, либо нет, и развивается практикой, а не талмудами. Так вот, если продолжить музыкальные ассоциации, статья была на уровне трех блатных аккордов. Самым паршивым было то, что меня обозначили не как абстрактную «репортершу» или «фотографа», а назвали по имени. За это, видимо, надо отчасти поблагодарить Алекса Чандора с его вчерашним боевичком. Покопались, твари. Даже мою мини-выставку упомянули, мур-мур-мур, оказывается, я «талантливый фотохудожник», спасибо, блин, за рекламу. Все это в том смысле, что девушка приличная, в Аркхэме и иже не была, не состояла, не подписывала, и если она, упасибоже, делает это по своей воле, то объяснение может быть только одно. Премного благодарна, коллеги.
Набрала в поисковике «Джокер». Посыпались ссылки.
За год о нем успели написать дурную тучу статей и исследований. Как-нибудь ознакомлюсь.
Мне не было нужды перечитывать всю хронику прошлогоднего кошмара, успела начитаться, насмотреться и наслушаться, несмотря на свое плачевное состояние. Как раз валялась тогда в больнице после аварии, нас в какой-то момент даже начали было эвакуировать, но до меня очередь не дошла, взрыв случился раньше, а я лежала не в Готэм Дженерал, а в Сакред Харт. Кстати, быстренько Дженерал отстроили. Эмоциональной вовлеченности не было никакой, но память у меня хорошая.
Что там насчет того, что происходит сейчас?
Бардак в верхах после убийства мэра… какие-то столкновения с готэмскими бандитами…
Добавила в поиск свое имя.
Несколько копий той заметки, электронная версия «Трибьюн» и еще… ох. Прелестно.
Еще два варианта на ту же тему, только слово «сообщница» заменено на «лю…» ик! «любовница». Источник в полиции высказал предположение. Знать бы, кто конкретно был этим «источником», рожу бы расцарапала. Кому-то понравилось предположение Марони, так мило брошенное мне в лицо. И, похоже, это только начало. Черт. За несколько часов утка просочилась в интернет, дело не станет за каким-нибудь бумажным желтым листком, а к бумаге люди почему-то до сих пор относятся куда серьезнее. Им все равно, влезть в грязное белье высокопоставленного лица, кинозвезды, скандального миллиардера или сумасшедшего террориста. Желтой прессе на все плевать и всегда есть что сказать. На этом фоне циничная стерва Анна Мэйн показалась мне трепетной тетушкой, а Алекс – самой холодной беспристрастностью.
Идея расколотить компьютер показалась не такой уж плохой.
Слишком близко к сердцу принимаю я эту чушь. Слишком хорошо знаю, как делают из мухи слона. Слишком отчаянно стараюсь убедить себя в том, что это именно чушь.
Я безуспешно пыталась забыть о том, что учудила в первую нашу встречу. Это было настолько немыслимо, что мне, наверное, в конце концов удалось бы поверить, что мне все померещилось, если бы воспоминание не было таким ясным и четким несмотря на последовавший блэкаут. И если бы мне не хотелось, чтобы это… повторилось. Я знаю, что это не имеет никакого отношения к здравому смыслу. Но… тогда, в пыльном полумраке, в непосредственной близости от ходячей смерти, я почувствовала себя живой, впервые за долгое-долгое время. Могло ли мне это не понравиться? Да, я эгоистична.

Я взглянула на часы. Десять. Через час мне нужно быть в Нэроуз. Все это вечернее чтение основательно испортило мне настроение, но отступать некуда, да и не хочется. Не знаю почему, не могу объяснить этого даже себе. Вернее, не хочу думать об этом. Иначе придется разложить по полочкам, где желание докопаться до какой-нибудь правды, (а главное, чего ради я хочу до нее докопаться?), а где мой непотопляемый идиотизм и… чертовы гормоны. Я бы много отдала, чтобы понять, что у него в голове, теперь, когда я сама втянута в это. Впрочем, никакое битье собственной головой об стенку не поможет мне переплюнуть тех, кто уже пытался…
Вообще-то, я должна сообщить обо всем Гордону, но речь шла только о Джокере, а его там не будет, так что, формально, перед комиссаром я чиста, как стеклышко. Ну, с натяжкой. А если честно, я не хочу звонить, потому что мне отчего-то неловко перед ним. Как будто в смерти его людей есть и доля моей вины.

***
На электронные ящики редакций радио и телеканалов Готэм Сити пришло письмо от неизвестного отправителя, зарегистрированного на бесплатном сервисе. Письмо содержало вложенный аудиофайл и просьбу не беспокоиться об авторских правах. Композитор и исполнитель, желающий остаться неизвестным, хочет сделать подарок. Странно. Несерьезно. В нескольких случаях послание автоматически попало в спам. Часть получателей, не глядя, отправили письмо в корзину.

***
Он сказал далеко не все что хотел, а узнал несколько больше, чем собирался. Настроение было восторженным и препоганым одновременно. Он не соврал, сказав, что восхищен. И почти соврал, не сказав, что разочарован.
Как хороша была иллюзия, какой внушительный фантом! И где оно все? Тот, кто, по всему, должен бы быть ходячим воплощением воли, так легко повелся на простую провокацию.
Вся эта чудная конструкция держится на каком-то глубоком самообмане, стоит только ткнуть булавкой, и шарик лопнет. И… он не хотел бы узнать, куда ткнуть, а то ведь не удержится, и конец игре.
А ведь они могли бы быть друзьями – в другой жизни.
Долго и подробно вглядываться в кривое зеркало, надеясь/опасаясь увидеть/не увидеть трещину – удовольствие на грани боли. Тронуть там и тут – пошли круги, приоткрылось, зарябило поверх уже имеющегося. А он сам привык быть таким зеркалом. Маски.
Этот человек изломан еще больше чем он сам, всегда был изломан, еще раньше, чем он приложил к этому руку. Он помнит. Он видел. Оттого и не хотел верить.
И все же он доволен.
Нормально, Розенкранц? Отлично, Гильденстерн!

***
– Гордон, послушайте, пока вы тут барахтаетесь в своей личной эмоциональной яме, Готэм сходит с ума. У меня, как и у вас, нет ни малейшего желания повторно расхлебывать эту кашу, а также я не хочу смотреть, как вы себя казните за то, в чем не виноваты. Соберитесь, я не обязан быть вашим психотерапевтом. – Достаточно того, что я чувствую себя сантехником на срочном вызове с прорывом канализации.
Гарсия с тоской взглянул на гору отчетов на столе и с укором – на своего визави. Его буквально за уши втащили на оставленный в прошлом году пост, чему он ни в малейшей степени не обрадовался. Он предложил назначить Гордона исполняющим обязанности, это показалось хорошей идеей, но тот наотрез отказался, и теперь это было скорее плюсом, чем минусом, учитывая состояние последнего. Но снова оказаться в ответе за паникующую толпу – нет спасибо, уже проходили. Только вот вариантов нет. Отказавшись от участия в выборах на второй срок, он и не предполагал, что это место снова займет Траут. Он уже раньше был мэром, и никому это не понравилось, так каким образом сложилось так, что он снова выиграл? И меньше чем за год практически свел на нет все его старания. Это какая-то дурная бесконечная чехарда. Ну, положим, уже не бесконечная, второй участник выбыл навсегда, и, каковы бы ни были мотивы Джокера, в этом отдельном случае ему можно сказать спасибо от имени всего Готэма. Тихо и про себя. И вслух клясть злополучный мегаполис, эту чудовищную каракатицу, где все наперекосяк и некому навести порядок. С чувством и искренне. Этот пост оказался далеко не синекурой, и либо ты вкалываешь на благо, с грехом пополам решив для себя, что же это «благо» собой представляет, либо ведешь себя как Траут. Он уже по горло сыт ответственностью. Лучше и вправду дерьмо разгребать. В Мексике. Как дед.
– Он выдвигал какие-нибудь требования?
– Нет. Пока нет. Все, что у нас есть, это полтора десятка покойников, два из которых на моей совести…
– Да прекратите же вы!
Гордон сглотнул.
– Постараюсь. Гкхм. Полтора десятка убийств и эта идиотская выходка с хоум-видео по телевизору.
И – паника. Скрыть сам факт побега после такого громкого появления невозможно. И СМИ с таким жаром ухватились за это и за подачку, специально брошенную им Джокером, нагнетают обстановку, пережевывая прошлое и строя самые невероятные предположения о том, что готовит клоун-террорист, так и этак прикидывая, какое отношение имеет Марони к его планам, посмеиваясь и состязаясь в сомнительном остроумии и не менее сомнительной проницательности, окончательно сбивая всех с толку, ругая между делом полицию и руководство. А где они, эти полиция и руководство? Вот тут и сидят. Один – в состоянии, близком к прострации от недосыпа и утреннего потрясения, а другой – пытается заставить себя думать, но возвращается к одному и тому же, смешному, малодушному и детскому – сбегу в пираты, и гори оно все.
– А смысл?
Гордон пожал плечами.
– Не вижу. На первый взгляд, пустая игра на нервах. С жертвами.
– И на второй – тоже.
– Только у этого так просто не бывает. Если ему было нужно между делом спровоцировать Марони…
– Мы будем его анализировать или все-таки ловить?
Гордон умолчал о звонке.
– Мы делаем все возможное.
– Харви Дента бы сюда, – Гарсия пошелестел бумагой. Особенно позднюю версию, невесело усмехнулся про себя Гордон. – Что вы думаете о новом окружном прокуроре? Как его… Колдуэлл, да?
– Да, Огастас Колдуэлл. Не знаю, еще не присмотрелся. Он не из Готэма.
– Как и вы. Мне все-таки интересно – что это за подковерные игры, выкинувшие единственного честного полицейского из Чикаго – в Готэм с понижением?
– Это было уже очень давно и не имеет значения.
– Н-да, пожалуй… тем более сейчас. Но когда-нибудь я хочу это услышать.
– Ничего интересного или необычного, можете мне поверить.
Гарсия постучал пальцами по столешнице.
– Кстати, надо бы поинтересоваться у руководителя Готэм Ньюс, о чем он думал, давая тот сюжет в эфир.
Больше двадцати тысяч человек покинули город еще вчера, при первых намеках на возможность повторения прошлогодних событий, сегодня еще около сорока тысяч. На фоне тридцатимиллионного населения это капля в море, но тенденция нехорошая.
– Она. Руководитель – Анна Мэйн. Метценгерштейн, вернее.
– Ах, ну да. У нас персонажи Эдгара По заведуют теленовостями и сумасшедшие клоуны буянят на улицах, как я мог забыть. И, кстати, летучие мыши, на которых висит убийство полицейских.
Гордон решился:
– Я вынужден вам кое-что объяснить, господин мэр…

***
Анна прослушала запись еще раз. И еще. И еще. Что-то знакомое было в лихой мелодии, выводимой деревянной флейтой, равно подходившей для марша и для детской песенки. Знакомое и нервирующее. Нехорошо нервирующее. Неуловимое. Жуткое.
Бог весть что мерещится. Она уже не в том возрасте и не в той должности, чтобы сутками торчать на работе. Пора возвращаться домой, где ее никто не ждет.

***
Интермедия.
Отец окликнул его, или просто показалось? С таким гулом в ушах ни в чем нельзя быть уверенным.
– Поди-ка сюда! Сын! Я должен орать?
Сын? Это плохо. Так он называет его, только когда очень зол. Отец до предела выкрутил звук на телевизоре.
– …очевидцы утверждают, что мальчик не делал никаких попыток покинуть железнодорожные пути.
Очевидцы? Он никого не видел. Надо было быть внимательнее.
– Не креозотом ли от тебя разит?
Не может быть. Вернувшись домой, он сразу бросил одежду в стирку и вымылся.
– … машинист скончался на своем рабочем месте от сердечного приступа. К счастью, он успел включить тормозной механизм.
– Ты понимаешь, что наделал?
Кажется, стоит принять виноватый вид. Сердечный приступ у машиниста? Такая вероятность даже в голову не приходила. Его занимало совсем другое.
– Прости, пап.
– Не у меня надо просить прощения. Ты понимаешь, что виноват в смерти человека?
Виновато его слабое сердце. А может, действительно виноват, ну и – рыдать что ли? Извиниться перед покойником? Да не вопрос, только вот интересно, как?
– Да, пап.
– Зачем ты это сделал? Что ты хотел доказать? – отец тряхнул его за плечи. – Разве недостаточно того, что Уил погиб под поездом за два года до твоего рождения?
– Уил мог сделать то же самое – просто лечь на шпалы.
Вместо того чтобы остолбенело смотреть на приближающийся локомотив. Мама рассказывала. Это случилось у нее на глазах.
И не обязательно за долю секунды до столкновения, как он. Он-то точно знал, что делает. Очень громко, очень страшно, но вполне безопасно. Проверить стоило.
– Если мать узнает, она может не пережить…
Лучше бы ты этого не пережил.
– Не узнает.
– Это она вырастила из тебя идиота…
– Раньше ты говорил, что я трус.
– А теперь вижу, что еще и придурок.
– Кого воспитал…
Последовавшая затрещина убедила, что «искры из глаз» не фигура речи, а суровая констатация факта. Как будто недостаточно синяков и растяжений, полученных на занятиях борьбой, которые отец заставляет его посещать вместе с орангутангами в два раза тяжелее его.
– Уилу было пятнадцать лет, но он и в двенадцать был настоящий мужик!
В ушах теперь звенит еще больше. Что-что, пап? Ты сказал что-нибудь новенькое? А, ну да…
– Я не Уил.
И иногда готов самого себя ненавидеть за это.
– Оно и заметно. Тебя ищут, но я ничего не скажу, хотя стоило бы. Но меня беспокоит твое будущее.
Дежурная ложь. Тебя беспокоит твоя репутация. Влезшему в политику герою проигранной войны во Вьетнаме, чьи предки, к тому же, приплыли на навязшем в зубах Мэйфлауэре (как же ты любишь кичиться этим!), не нужны лишние проблемы и пересуды. Это помешает твоей новой карьере. Как мило.
– Спасибо, пап.
– Это не ради тебя, это ради матери. – Еще одна дежурная ложь. – А тебе следует впредь осознавать последствия своих поступков.
Да, последствия бывают… удивительными. Примем к сведению. И еще…
Попытался скрыть улыбку.
– Тебе что-то кажется смешным?
Да. Уил. Машинист. Счет 1:1. Забавно вышло.
– Нет, пап.
Две пары зеленых глаз вперились друг в друга. Плохо контролируемая ярость и с трудом скрываемое презрение.
– Ты меня слушаешь?
– Да, пап.
Это все, что тебе нужно – чтобы тебе смотрели в рот.
– Катись в свою комнату, я не хочу тебя видеть.
– Да, пап.
– Подумай хорошенько о том, что произошло.
– Есть, сэр.
Его ждет недочитанная «Буря»…

@темы: Bad romance, Fanfic

---

[Dr. Darmon]

Радость.Позитив.Бетман.

---

[Dr. Darmon]

@темы: гиф

---

[taniel42]

@темы: косплей, Харли

---

[Dr. Darmon]

@темы: Чак Норрис, ололо, джокер яйцо, аняня

---

[Patologoanatom Crazy]

полет Бэтмена прекрасен)))

@темы: Харли, TNBA

---

[Dr. Darmon]

Два чувака играют в Аркхем Сити и комментируют сие
ENG

@темы: Arkham

---

[Patologoanatom Crazy]

@темы: Харли

---

котики-ня

[Tykki]

стащено отсюда.

@темы: фото, аняня

---

Bad romance. ч.11

[myfairjoker]

Брюс подошел к стойке, за которой чернокожий бармен со скучающим видом вытирал стаканы.
– Здорово, Фил. Мне двойной.
– А, Мэлоун. Давно тебя не видно. Как поживает твой приятель Бэтмен?
– Начина-ается, – процедил сквозь зубы псевдомэлоун, и пятерней ухватил бармена за футболку на груди. – Это. Было. Совпадение. Понял?
– Молчу-молчу, – замахал руками Фил, – уж и пошутить нельзя.
– Шути с кем-нибудь еще, – прошипел Брюс и убрал руку.
– Обидчивый ты какой-то, Матч.
Брюс пригубил виски и с грохотом поставил стакан, расплескав содержимое.
– Что же это, я так и не отмоюсь никогда?
– Ну уж извини. Репутация – это все.
– Знаю. Еще раз подобное услышу, Фил, зубов не досчитаешься.
– Ладно… сам знаешь, все на нервах, – бармен с опаской глянул в сторону двери.
– Это еще почему?
– А ты как будто не в курсе.
– Неа.
– Этот урод снова появился.
– Ты о ком?
– Ты что, на Луне был?
– Почти, только что вернулся в город.
– Этот псих, Джокер, сбежал из дурки несколько дней назад, – объяснил Фил таким тоном, словно обращался к слабоумному, – и теперь тут все кувырком.
– Ух ты. Это как?
– Ты что, не помнишь, что он учинил в прошлом году?
Брюс видел, что бармену охота почесать языком, а потому продолжал делать вид, что понятия не имеет, о ком речь.
– Смутно, меня вообще-то тогда здесь не было.
– Говорят, он и раньше был чокнутый, весь город с ног на голову поставил, тут просто паника была, а после года в дурдоме окончательно съехал с катушек. Представляешь, на днях он завалился в заведение Рокси, заказал всем выпивку и вообще поначалу вел себя как душка. Те, кто поумнее и кое-что слышали и помнят, как завидели эту рожу, потихоньку слились, а потом он сказал, что ему нужны два человека для какого-то дела, и первых же двоих вызвавшихся положил на месте. Сказал, необдуманные решения вредны для здоровья. Ржал, как сумасшедший.
– Фигасе, – отметил Брюс.
– Во-во. Рокси тогда сама была за стойкой, говорит, чуть не описалась. А уж она видела поножовщину, будь покоен.
– И что, никто ничего?..
– Ну, кое-кто попытался его приструнить, итого пять трупов, а те ребята были не с пустыми руками.
– И? – Брюс изобразил живейшее любопытство.
– У Рокси теперь проблемы с клиентами. И не только у нее. Он вроде как решил везде отметиться. Тут такое рассказывают... Впрочем, может, это все слухи. Один раз он появился тут в мою смену. Тихо поговорил с кем-то за столиком и слинял, ничего не заказав. Но видел бы ты эту харю.
… и очень близко, подумал Брюс и вернулся к интересующей его теме:
– И что, такой тип умудряется находить людей для своих дел?
– Одни говорят, за те деньги, которые он платит, некоторые удавятся, другие – что какие-то отморозки просто так идут за ним. Лично я думаю, никто в своем уме ни за какие золотые горы не захочет на него работать. Неудивительно, что в прошлом году он пристроил к делу аркхэмских шизиков.
За день до того, с помощью Люциуса Фокса Брюс наконец взломал полицейскую базу данных, и теперь мог не беспокоить комиссара Гордона, теперь он получал доступ к рапортам по этому делу, как только они оказывались в компьютере. Он просмотрел их все, один другого краше. Эмоциональность и бестолковость некоторых из них просто зашкаливала, что было не свойственно полицейской работе, но объяснялось тем, что это были отчеты, записанные со слов осведомителей, к которым, судя по всему, редко обращались. Но на этот раз полиция перетряхивала всех, чтобы только выяснить, что Джокер еще раньше начал делать то же самое. Имена осведомителей были скрыты кодами, которых у Брюса пока что не было. Общая картина вырисовывалась гротескной. Клоун появляется, как черт из табакерки, спрашивает о странных вещах, наводит шороху и исчезает.
Отдельные фразы Фила были как будто в точности взяты из одного из прочитанных Брюсом отчетов. Как интересно, подумал он, а я и не знал, что ты на крючке.

Количество обойденных сомнительных заведений тянуло на пару смертельных доз алкоголя. Везде он слышал примерно одно и то же с небольшими вариациями. Джокер расспрашивал, причем никто толком не мог объяснить, о чем, был либо до абсурда обходителен, либо вел себя откровенно по-хамски, и тем и другим приводя в бешенство всех, кто встречался на его пути, что часто заканчивалось кровью, чему отчасти способствовало то, что появлялся он всегда один, словно провоцируя нападение.
Он как будто продолжал нарочно всех выводить из себя. Сначала, при его появлении, это было одним из средств, потом – в Аркхэме – развлечением, а теперь что – целью? Сомнительно. Неужто он за год заключения сошел с ума по-настоящему? И это тоже сомнительно. Он, конечно, и до того был безумен, но его безумие было очень расчетливо и рационально. Что изменилось?

Совершив «круг почета», Брюс оказался в баре у Рокси.
Рокси была потрепанной, но все еще красивой женщиной, смуглой и фигуристой, и обладала той чуть тяжеловатой грацией, которую теперь мало кто может оценить, а ее легкий характер, по слухам, не раз спасал ей жизнь. Если учесть специфику ее клиентуры, можно было только удивиться, что она еще умеет сохранять хорошее настроение. Она сидела, полностью скрывшись за стойкой, и, пока была свободна, что-то писала в здоровенном журнале. Сама себе бухгалтер. Мэлоуну она обрадовалась и, убрав гроссбух, выставила ему стакан и принялась делиться новостями.
Пришлось повторно выслушать рассказ о «необдуманных решениях». Тут он обнаружил еще одну странность. Из всего услышанного им сегодня, история Рокси была единственной «из первых рук». Все остальные были пересказами, а Брюс, как правило, знал, кого спрашивать, и кто больше всех видит и знает.

– Что-то я не хочу оказаться с ним за одним столиком после всего, что ты тут наговорила…
– Трусло ты, Мэлоун, и всегда был труслом.
Брюс перегнулся через стойку и двумя пальцами взял ее за подбородок.
– А за трусло и ответить можно. Будь ты мужиком… Но тебе я готов простить все что угодно.
– Это ты заигрываешь что ли? – повела плечом Рокси.
– Ладно, проехали.
Сделав микроскопический глоток виски, Брюс отправился к столику у почти непрозрачного от наклеек окна, где щедро поделился выпивкой с каким-то ползучим растением в треснутом горшке. По стеклу уже вовсю барабанил дождь.

В дверях показалась весьма легкомысленно одетая и насквозь промокшая девица, следом явилась длинная сутулая фигура в неизменном фиолетовом пальто, с которого только что не лило. Не обращая внимания на направленные в их сторону взгляды, он подтолкнул девицу к ближайшему столику и уселся напротив.
– Меня не волнует, с кем он спит, хоть с кошками, – видимо продолжая начатый снаружи разговор, тихо говорил Джокер, – должно быть что-то еще…
Брюс сидел далеко и, хотя было не слишком шумно, не мог расслышать всего сказанного.
Увидев, что это их не касается, большинство посетителей бара как по команде отвернулись и сделали вид, что ничего не замечают, изредка поглядывая в сторону потенциальной опасности. Некоторые, впрочем, продолжали откровенно пялиться.
Девушка что-то очень тихо говорила, при этом ежась и обнимая себя руками, и явно не только от того, что оказалась прямо под полумертвым кондиционером. Джокер сгреб с ближайших столиков все имеющиеся там салфетки и сунул ей под нос.
– Перестань стучать зубами, я ничего не понимаю, – раздраженно сказал он.
Она с удивлением и благодарностью приняла салфетки, но так ими и не воспользовалась.
– …бои без правил… он ловит от этого больше кайфа, чем от любой дури, – едва разбирал Брюс, – … на бывшей фабрике в… – расслышать удалось лишь часть названия.
Джокер еще что-то сказал, девушка изменилась в лице и что-то ответила, он покачал головой и вышел.
– Уфф, пронесло, – выдохнула Рокси. Она налила полный стакан и отнесла его девушке. – За счет заведения, милая.

Но не прошло и двух минут, как клоун вернулся, оглядел помещение и безошибочно остановил взгляд на Брюсе. Сегодня он был наблюдателем и не собирался вмешиваться, если не возникнет совсем уж критической ситуации. И вот, пожалуйста. Он попытался отвести глаза, но было уже поздно.
– Поди-ка сюда, – псих поманил пальцем.
Брюс не отреагировал.
– Я к тебе обращаюсь, – повысил голос Джокер.
Брюс отставил стакан с остатками виски и, пошатываясь и имитируя сильное опьянение, приблизился к Джокеру.
– Ты чего такой… глубокомысленный?
Брюс изобразил пьяное возмущение.
– Я… это… А ты чего вообще прикопался??? – после чего позволил взять себя за грудки и припереть к стенке, сопротивляясь не больше, чем был бы способен очень нетрезвый и внезапно испугавшийся человек. – Пожалуйста, не трогайте меня.
Он нащупал в кармане пистолет с транквилизатором и подумал, что было бы очень желательно переместиться на улицу, хотя бы ради того, чтобы избежать случайных пострадавших и сохранить маскировку.
Джокер наклонился, и его лицо оказалось в дюйме от лица Брюса. Огромные зрачки, окруженные тонкой желтовато-зеленой радужкой, застыли прямо напротив его глаз. Джокер медленно втянул воздух.
– От тебя пахнет виски, но ты не пьян. – Он изогнул бровь. – И не боишься. Не придуривайся. Знаешь, это мое дело. Впрочем, я это уже говорил кому-то совсем другому. Хе. – Клоун сделал небольшую паузу, в его глазах мелькнуло удивление и он тихо хихикнул. – Ты не из этой жизни, – прошептал он и повел рукой, словно охватывая этим жестом все готэмские трущобы. – Ищешь острых ощущений? Я мог бы их тебе обеспечить. Давай прогуляемся.
За все время, что он пользовался именем без вести пропавшего бандита, никто ни о чем не догадался. Исключая тот случай, когда кто-то заметил странное совпадение и решил, что Матч Мэлоун делится информацией с Бэтменом. Он, вроде бы, смог отчасти восстановить репутацию Мэлоуна, слишком это была удобная личина, чтобы так легко от нее отказываться, но тот случай стал поводом для шуточек. Брюс выбрал именно это имя еще и потому, что оригинал был внешне похож на него, и перевоплощение требовало минимум усилий. Но вот про «не из этой жизни» ему еще никто не говорил.
– Ты и ты, – Джокер указал на двух человек покрупнее и потрезвее, – выведите его отсюда.
Один из амбалов угрожающе поднялся.
– Да ты кто такой, чтобы указывать… – следующие слова обратились коротким хрипом и бульканьем, потому что точно брошенный нож пробил спорщику трахею.
Брюс дернулся и укололся о другой нож, внезапно возникший в левой руке Джокера.
– И вот так все время, – пожаловался ему клоун, указав на дергающееся в последних судорогах тело, – некоторые напрочь отказываются учиться на чужих ошибках. Очень, очень печально.
Следующие двое выбранных громил без лишних слов поднялись и, схватив Брюса за локти, поволокли к выходу.
– Не надо, я сам пойду, – тихо и зло проговорил Брюс.
– Нет уж. Такому гостю нужен эскорт, – так же тихо ответил Джокер, отвесив издевательский поклон.
Мэлоун не был мастером рукопашного боя, так что пока стоило сохранять видимость глубокого пьяного шока. Брюсу Уэйну, а он не сомневался, что клоун узнал его, иначе вряд ли стал бы устраивать все это представление, тоже не полагалось обладать хорошими боевыми навыками, но почему бы и нет – мало ли чем может заняться из каприза богатый чудак. Что может сделать этот псих со скандальным миллиардером? Попытаться убить? Вряд ли ему это интересно. Похитить? Такая мысль вполне могла прийти в эту больную голову.
Все четверо вышли на улицу и завернули за угол, в узкий проулок. Дождь перестал, но небо было затянуто низкими темными тучами, грозившими с минуты на минуту снова пролиться на голову, а потому вокруг было темнее, чем обычно ранним вечером.
На ходу клоун быстро сунул руку в карман брюсовой куртки и выудил оттуда пистолет. Поморщился, разглядывая его. Это была точная копия Беретты 92, заряженная дротиками с транквилизатором. Один такой дротик мог моментально свалить довольно крупного мужчину.
— Хм, – он нажал на спусковой крючок в дюйме от головы Брюса. Раздался негромкий хлопок, и дротик ударился о стену. – А выглядит, как настоящий. Как изобретательно. И безопасно. И бесполезно. Негодящий арсенал, знаете ли, – при каждом слове он выпускал следующий дротик, но ни разу не пожелал попасть в Брюса. Расстреляв их все, он вернул бесполезную железку. – Возьмите, мне чужого не надо. – Теперь Джокер почему-то перешел на вы, и это звучало еще оскорбительнее, чем все его нарочитое хамство и паясничество. Он снова наклонился очень близко и прошипел: – Зачем вы пришли сюда, мистер Уэйн? Вам тоже скучно?
А ведь правда, зачем? Зачем он полдня мотается по трущобам и грязным барам, где слышит слово в слово то, что уже прочитал, плюс несколько цветистых подробностей? Чтобы вычислить пяток полицейских осведомителей, которые ему даром не нужны? Джокер пальнул или махнул ножом там, скорчил рожу здесь, затеял какую-то бессмысленную возню, и все тоже засуетились, запаниковали и забегали. Бестолково, бесцельно и бесполезно. За пару дней он словно сплел призрачную паутину из паранойи и бессонницы, в которую попали и теперь бессильно бьются все заинтересованные лица. А в эту категорию можно включить не только его, комиссара и весь специальный отдел, но и прессу, и ТВ и вообще всех готэмцев по обе стороны закона, у которых еще память не отшибло. Так зачем он здесь?
Разумного ответа он не нашел.
Ситуация нравилась Брюсу все меньше и меньше. Нужно было вовремя пожертвовать маскировкой, а теперь придется выкручиваться с пустыми руками. Похоже, громилы пропустили мимо ушей его имя, это было бы в некотором роде удачей. С этими двумя он справится, а вот с Джокером… Вряд ли клоун отличается тренированностью, да и сомнительно, чтобы после года в Аркхэме хоть кто-то был в хорошей форме, и при доле везения он повыбивает хоть десять ножей у клоуна из рук, только вот кто знает, что еще припрятано у него в рукаве… или в ботинке. Он вспомнил короткий широкий клинок, выскочивший из подошвы во время драки в пентхаусе. Если бы не слои кевлара, он запросто пробил бы ему бедренную артерию.
Джокер тем временем уставился на Брюса с любопытством. В глазах мелькнуло разочарование, потом злость, потом веселье, он покачал головой, словно не веря своим глазам, шрамы, обведенные кроваво-красной неровной линией, дернулись, и он зашелся истерическим смехом.

***
У-упс… Джокер ржал. Откровенно, искренне, от души. Ржал над собой, что случалось очень, очень нечасто. Все эти великолепные игрушки, танки и прочие гаджеты, вкупе с собственно ночными прогулками по крышам требовали бешеных денег и кучи свободного времени, а у кого еще было и то и другое плюс достаточно физической силы и здоровья? И никакой потребности в дополнительных подтверждениях, вроде этой словно пером вычерченной жесткой линии губ, такой знакомой ярости, на мгновение показавшейся в карих глазах, все это было уже видено-перевидено перед собственным носом, частично скрытое маской, но очень узнаваемое. Он окончательно уверился в своих выводах, еще когда этот мелкий проныра Коулман Риз объявился в эфире прямо посреди игры, добавив немного перцу, но здорово испортив удовольствие в целом.
Неумолимая логика помимо воли увязывала Бэтмена с Брюсом Уэйном в одно, но из чистого упрямства он все же предпочитал воспринимать эти две личности по отдельности.
Его визави по инерции изображал завсегдатая бандитской забегаловки, но из-под дрянного парфюма пробивался запах дорогого мыла, а взгляд – не бегающий, и не исполненный дешевой наглости, как это бывает, а направлен на горизонт, даже если перед носом стена. Или, в данном случае, его собственная непривлекательная физиономия.
Сейчас стоящий перед ним человек не был ни тем, ни другим, но кем-то прозрачным третьим, за которым стоял его настоящий противник, куда более интересный, чем тот крылатый фрик, которого он когда-то выбрал, исходя только из его необычности. Он попал в собственную ловушку, приняв желаемое за действительное. Вернее, нежелаемое за недействительное.
Так упорно игнорировать очевидное. Так отчаянно надеяться, что все не так, как на самом деле. Поймать самого себя на том, что больше всего ненавидишь в других. Это же сдохнуть можно.
Реальность, на удивление, оказалась куда приятнее самообмана.

***
Брюс воспользовался паузой, чтобы освободиться, легко вывернулся и, так как это определенно не понравилось державшим его, приготовился к драке. В этот момент, не переставая ржать, Джокер рявкнул:
– Стоять!!!
Громилы замешкались от неожиданности.
– Пшли вон, – цыкнул клоун.
Бандиты остались на месте, выжидая. Клоун шагнул ближе, смех прекратился.
– Мне… повторить? – он сделал в воздухе неопределенно-манерный жест, напоминающий бросание ножа, – лучше помогите бедной, эээ… Рокси прибраться, – он еще раз коротко хохотнул.
Мужчины повернулись и пошли прочь, один из них в сердцах сплюнул, но связываться не решился.

Джокер подошел вплотную к Брюсу и оперся рукой о стену, не лишая его возможности отодвинуться, но и не оставляя особых возможностей для маневра. Брюс заметил, что их глаза на одном уровне при том, что тот сильно сутулится. Пальто висит, как на вешалке, а движения такие, как будто он то ли пьян, то ли вот-вот зевнет, потянется и заснет на ходу. Внаглую заняв его интимное пространство, тот повел свой обычный разговор:
– Хочешь знать, откуда эти шрамы? Как-то вечером я шел с мамой и папой из кино. Было поздно, и уже давно стемнело. Вдруг из-за угла вышел какой-то укурок с пистолетом и подскочил к папочке, требуя денег. Папочка был не робкого десятка, поэтому он ему врезал. Но недостаточно сильно, и получил пулю в живот.
На этот раз Джокеру удалось удивить его неожиданной… предсказуемостью. Поняв, что он узнан, и зная, как тот любит рассказывать разнообразные байки о своих шрамах, Брюс был готов услышать что-то подобное. Но одно дело – мелькнувшее предположение, и совсем другое, когда этот монолог действительно произносится в нескольких дюймах от твоего лица, вот этой нарисованной маской, нахально глядящей в глаза своими черными провалами. Он сдерживался изо всех сил, зная, что Джокер только и ждет, когда он сорвется. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, но это ни капельки не помогло. Псих доверительным и печальным тоном продолжал говорить вполне ожидаемые слова, давя на больное место. Получалось противно и очень, очень действенно. Брюс закипал, зная, что это глупо, но ничего не мог с собою поделать.
– Мама закричала, а бандит сказал «Заткнись, сука!», выстрелил снова, и мама упала. Я стоял и смотрел, как он обыскивает трупы, забирает папин бумажник и срывает мамины драгоценности. Я не мог пошевелиться, только плакал. Он подошел ко мне и сказал: «Не плачь, малыш. Давай-ка я тебя развеселю», и сделал вот это. – Джокер чуть дернул вверх подбородком и растянул рот в гримасе, даже отдаленно не напоминающей улыбку, чтобы нагляднее продемонстрировать «вот это».
Железный самоконтроль Брюса отказал. Его накрыло волной омерзения, как будто что-то большое и склизкое вползло в святая святых его памяти и нагадило. В слепой ярости он бросился на клоуна.
– А я думал, у тебя нервы покрепче, – прокомментировал тот, блокируя первый удар.
Худоба и расхлябанность Джокера оказались обманчивы – дрался он, как профессионал, жестко и уверенно, умело, хотя и не без усилия, отражая его атаки и один за другим применял так называемые запрещенные приемы, которые Брюс, в свою очередь, при всей своей подготовке, отражал с трудом. Где он этому научился? Это было ни на что не похоже. Как будто кто-то скрестил крав-мага с капоэйрой, а результат засунул в микроволновку. Брюс каждую секунду ожидал снова увидеть нож в руке психопата, но тот дрался с пустыми руками. Это удивило его, и почему-то разозлило еще больше.
Увернувшись особенно удачно от очередной атаки, Брюс улучил момент, чтобы вставить запасную обойму с дротиками в любезно возвращенную ему полуигрушечную Беретту, и навскидку выстрелил. Дротик воткнулся в складку на рукаве клоуна.
– Эй, так нечестно! – взвизгнул псих на две октавы выше обычного, в мгновенье ока оказался рядом и перехватил руку с пистолетом, блокировав затвор. – Фи! – они сплелись в клубок с пистолетом в центре. Пальцы Джокера в мокрой перчатке соскользнули с металла, тем самым вернув возможность выстрелить, но он продолжал удерживать руку Брюса. Дротики были рассчитаны на то, чтобы проколоть несколько слоев ткани, и, случись выстрел, Брюса защитила бы толстая кожаная куртка, но все что не было прикрыто ею, оставалось уязвимым. Намокшее пальто Джокера тоже могло оказаться достаточно плотным, чтобы защитить его. Так и вышло, пока они боролись, два дротика воткнулись в куртку и один достался вороту пальто. Еще бы чуть-чуть, на дюйм выше, и клоун был бы в его руках. Джокер как-то особенно вывернул пальцы и наподдал коленом по их сплетенным рукам. Пистолет выскочил и был немедленно отфутболен под стоявший ярдах в пяти от них мусорный бак.
В конце концов, Брюс изловчился и взял Джокера в двойной «Нельсон», практически обездвижив. Изогнувшись, тот все же попытался разорвать захват, перебросив его через себя, но, ударившись спиной о мостовую, Брюс не отпустил его. Джокер остался в том же невыигрышном положении, с тою лишь разницей, что теперь оба лежали на мокром асфальте, и костлявое плечо клоуна упиралось Брюсу в челюсть.
– Во-от она, безотказная неувядающая классика! – провозгласил Джокер, переведя дыхание и, расслабившись, уронил руки за голову, при этом пренеприятно заехав Брюсу по лбу. – Что будешь делать дальше? – Псих тихо смеялся, слегка придушенно, но от этого не менее раздражающе. – Свернешь мне шею, или принципы не позволят, а, Бэтс? – Брюс вздрогнул и почти увидел, как тот закатил глаза. – Ну да-а, я знаю, что ты знаешь, что я знаю, et cætera… – Он помолчал несколько секунд, но не дождавшись никакой реакции, спросил: – Ну, так какие у тебя планы на ближайшее время?
Не то чтобы Брюс был очень удивлен, но услышать прямое подтверждение тому, что псих знает о нем, мягко говоря, больше чем надо, было неприятно. Он сильнее нажал Джокеру на затылок.
– Вернуть тебя в Аркхэм, – прохрипел он сквозь зубы.
– Ты сейчас не в броне, чтобы так рычать, – тот почти давился хихиканьем, – и не смеши, ты даже связать меня не можешь, для этого тебе нужны хотя бы свободные руки. А свободны они как раз у меня, – он повертел пятерней у него перед глазами, и тут в шею Брюса уперлось острие ножа. Кстати, о рукавах.
– И кто тут говорил о честности? – прокомментировал Брюс уже нормальным голосом.
– А разве я обещал, что сам буду драться честно? – удивился клоун. – Итак, ситуация патовая, – продолжал он после небольшой паузы, – ты можешь сейчас начать медленно и печально ломать мне хребет, силушки хватит, но тебя такой вариант заранее не устраивает. Хотя, думаю, тебе бы понравилось. Я могу прикончить тебя гораздо быстрее, но тогда мне будет скучно.
– Почему ты так уверен, что я не прикончу тебя прямо сейчас? У меня что, правила скаутов на лбу написаны? – Брюс совершенно не был расположен поддерживать беседу сейчас и вот с этим, но удержаться почему-то не мог.
– Ты иногда так прозрачен, – утомленно протянул Джокер, – если бы ты мог себе это позволить, то дал бы мне упасть в свое время. Хотя нет, еще раньше ты сбил бы меня на своем монструозном мотоцикле. А потому предлагаю признать, что мы оба в данный момент не горим желанием иметь в своих объятьях покойника, и считать этот дружеский поединок закончившимся вничью.
Выводы Джокера были поспешны, но верны. Раш Аль-Гуль полетел в ад, но этого он удержал от падения. Может, все-таки зря?
– Дружеский поединок? – отсутствующе повторил Брюс, – у тебя это звучит как-то… отвратительно.
Джокер издал нечто среднее между смешком и всхлипом.
– Ооо… ты меня со свету сживешь. Ххха.
Теоретически Брюс с радостью именно это и сделал бы, но он не убийца, и тварь, которую он сейчас удерживает, к сожалению, отлично это знает.
– Решай уже что-нибудь, у меня шея затекла, – капризным тоном потребовал Джокер и… убрал нож. Брюс едва заметил это, его только что не трясло. Он может покончить с ним прямо сейчас и будет прав. Параноидальное напряжение последних дней исчезнет, город сможет вздохнуть спокойно, и, возможно, мир станет чуточку лучше. Ну да, как же. А он до конца дней будет лгать себе, что у него не было выбора, и даже, возможно, сумеет себя убедить.
– Безвыходным называется положение, выход из которого тебе не нравится, – продолжал дразнить Джокер, словно прочитав его мысли.
Н-да, целых два выхода, и не нравятся оба. Налет стеба оказался заразным, и воображение услужливо нарисовало перед глазами ромашку. Любит – не любит. Быть или не быть. Удавить или отпустить. Тьфу. Нет, он не пойдет на это. Хотя так хочется все закончить раз и навсегда. Зарычав от бессилия, он разомкнул захват и с силой сбросил с себя Джокера, который уже начал насвистывать «When the saints go marching in», демонстрируя, как наскучила ему эта борьба Брюса с самим собой, что в его положении, должно быть, стоило усилий. Клоун откатился на безопасное расстояние и, рассевшись на мокром асфальте, повертел головой, разминая шею. Он явно никуда не торопился.
– Ну что, выпустил пар? По-лег-чало?
– Нет, – честно ответил Брюс. Он тоже не спешил подниматься, мысль снова броситься на психа с голыми руками и попытаться скрутить отчего-то не казалась удачной. Они были как два шахматных короля в оппозиции – ни один не может ступить на разделяющую их клетку, и потому оба вынуждены вести дискуссию на расстоянии. Ну вот, пошли игровые ассоциации, еще только картежной не хватало. Для полного комплекта. К тому же, в том, что он оказался в таком положении, виновата цепочка его собственных мелких оплошностей, а вопрос, почему он их допустил, пока остается открытым. – Ну зачем ты все это делаешь? – устало выдохнул Брюс. Ответа он и не ожидал.
Джокер неторопливо стянул мокрые перчатки, порылся в карманах, добыл пачку сигарет, покопался еще немного в поисках зажигалки, и, закурив, некоторое время переводил взгляд с огонька на лицо Брюса и обратно. А потом как будто неожиданно вспомнил о повисшем в воздухе вопросе и, серьезно глядя в глаза, медленно проговорил:
– То же самое я хотел узнать у вас, мистер Уэйн. Но, уж коли вы раньше спросили… Что вас интересует? – он не улыбался, в голосе не было яда, во взгляде – ни тени насмешки.
Удивившись этой внезапной смене тональности и насторожившись в ожидании какой-нибудь пакости, Брюс брякнул:
– Все.
– Поконкретнее, пожалуйста.
Вид серьезного Джокера с сигаретой нервировал не меньше, чем его обычный образ смертельного скомороха с ножами, взрывчаткой и плоскими остротами. Сидя на земле, вытянув ноги и ссутулившись, со спутанными мокрыми грязно-зелеными волосами и кляксами размазанного грима на лице, он не выглядел ни нелепо, ни, тем более, комично. Впрочем, комично он не выглядел никогда. Память немедленно подсунула картину годовой давности, как в комнате допросов в участке, примерно из того же положения на полу, избитый, он смотрел на него победителем, и было абсолютно неважно, что взгляд был направлен снизу вверх. Так вот, этого сейчас тоже не было. Он был настолько нейтрален, насколько это вообще возможно.
Брюс, пожалуй, отчасти соврал. Полегчать, конечно, не полегчало, но пар он выпустил, а потому относительно легко принял спокойный тон Джокера.
– Почему вы держите при себе то, что знаете обо мне? – незаметно для себя он тоже перешел на вы. Стоило спросить что-то другое, более важное, но вопрос вырвался сам собой.
– Из эгоистических соображений. Вы мой лучший… хм, враг, – это слово он сопроводил вежливой полуулыбкой, выглядевшей, по меньшей мере, странно на лице в размазанном клоунском гриме, – и я не готов делиться. К тому же до сего дня я тешил себя слабой надеждой, что ошибся. Никак не мог уловить всей прелести этого открытия, но вы мне очень помогли, – светским тоном сообщил Джокер. Только бокала вина в руке не хватало. Его совершенно не смущало то, что оба они сидят на мокром асфальте в грязном переулке, в который выходят задние двери забегаловок, заставленном мусорными баками, которые не вывозили, судя по запаху, дня три.
Н-да… из эгоистических… сам хорош, есть вещи поважнее, о которых стоило бы спросить. Что сделало из него такое чудовище? Дурацкий вопрос, да и бесполезный на данный момент. С этим когда-нибудь разберутся в Аркхэме. Может быть. А может быть, он сам разберется. Потом.
– Почему вы выбрали…
– Сейчас моя очередь, – оборвал Джокер.
– Спрашивайте, – внутренне подобравшись, произнес Брюс.
– Хорошо… пустое любопытство – почему именно летучая мышь?
Ожидая чего-то побольнее, Брюс даже немного расслабился. А почему бы и нет? Хуже уже не будет.
– Свалился в детстве в колодец с летучими мышами, испугался до чертиков. Проняло, знаете ли.
Глаза Джокера неуловимо блеснули, но он спрятался за дымящейся сигаретой.
– Си-ильно проняло, должно быть…
– Можете не сомневаться, – заверил Брюс и не удержался: – А вы куда свалились? В коллектор со злыми клоунами?
Джокер криво усмехнулся и склонил голову набок.
– Это вопрос, или вы пытаетесь меня задеть?
Приготовившись к гораздо более бурной реакции, Брюс даже слегка смутился.
– Пожалуй, пытаюсь задеть. А вы бы ответили?
– Может быть, – сказал Джокер, не переставая задумчиво разглядывать Брюса. – А без крыльев вы как-то легче в общении. Они тянут вас к земле. Ваша очередь.
– Почему вы ударили именно по Гордону и Марони?
– Ударил? Хмм, звучит как-то по-военному. Они оба люди достаточно неординарные, и вызывают у меня интерес. Не такой сильный, как вы, разумеется,– сидя, он отвесил полупоклон, – но вполне достаточный для того, чтобы поиграть с ними лично. Скажем, мне любопытно, к чему это приведет. Кстати, на месте Гордона мог оказаться любой другой коп. Или даже вы. Это чистейшая случайность.
– Помоги господь тому, кто еще вызовет ваш интерес, – пробормотал Брюс.
– Хмм, вы католик? – Джокер приподнял брови в наигранном изумлении. – Вот уж не…
– Я агностик, – оборвал Брюс. – К слову пришлось.
– А мне уж стало интересно. Это дало бы славную почву для спекуляций.
Повисло неловкое молчание. То есть, это Брюс почему-то чувствовал себя неловко, а что там при этом думал Джокер, было совершенно неясно.
Он сидел на тротуаре в нескольких футах от этой ходячей черной дыры и относительно спокойно обменивался с ним личными вопросами. Это не укладывалось в голове.
– О чем вы думаете? – подал голос клоун.
– О том, как великолепно вы умеете приводить в замешательство на ровном месте.
– Меня это развлекает. В том числе.
– Вы действуете иначе, чем год назад.
– Зачем повторяться? Я придумал новую игру.
– И, видимо, в рамках игры вы убили больше пятнадцати человек.
– Меньше, – поправил клоун.
– Думаете, скостят? – усмехнулся Брюс.
– Не хочу присваивать чужие заслуги. Забавно ведь – целый год прошел, а город снова на грани паники от того, что один несчастный фрик сбежал из дурдома. Это ли не успех? У меня отличная рекламная кампания.
– Вы чертовски тщеславны.
– Да-а, и еще мне скучно, – протянул клоун. – И, видимо, не мне одному, – добавил он, глянув в Брюсу глаза.
Чувствуя, что снова начинает закипать, он с некоторым усилием приглушил эмоции.
– Но зачем столько убийств подряд? Совершенно бессмысленно и бессистемно?
– Бессмысленно, – повторил Джокер, – хм, ладно. Когда ты один, приходится быть очень убедительным. А люди в большинстве своем до сих пор устроены так, что самым весомым аргументом для них остается труп. Или потенциальный труп. Я всего лишь исхожу из обстоятельств, – он театрально развел руками, как бы извиняясь за все человечество, которое поставило его в такое неудобное положение.
– Ты получаешь от этого удовольствие, – с ноткой гадливости проговорил Брюс, срываясь на ты.
Псих прикрыл половину лица ладонью и на секунду вроде как подавился смехом, уходя от прямого ответа.
– Я получаю удовольствие прямо сейчас. А может быть, я просто хотел пообщаться с тобой, – протянул он так проникновенно, что Брюсу стало некомфортно, – с другим тобой, – уточнил он. – Может быть, это такое приглашение. Вроде открытки с котятами. Я бы, конечно, предпочел как-нибудь с тобой напиться… с вами обоими. И потрепаться «за жизнь», но вряд ли ты принял бы такое предложение, да и выпивка на меня не действует. Знаешь, я всегда до обидного трезв! И видишь, я не тронул никого из тех, кого ты так заботливо опекаешь. Ну, почти никого. Может быть, я даже не хотел тебя слишком злить.
Джокер нес несусветную чушь, а Брюс не представлял себе, как прекратить этот разговор или повернуть в нужное русло. И, черт возьми, какое оно, нужное? Он не психолог. Кроме того, несмотря на то, что клоун сидел практически неподвижно, создавалось впечатление, что он расхаживает туда-сюда и всячески мельтешит, и этот бредовый эффект выводил из себя.
– Может быть, – передразнил Брюс. – И потому начал с семейства мэра.
– Только не говори, что тебе их жалко, ни за что не поверю.
– Жизнь есть жизнь, кому бы она ни принадлежала, порядочному человеку, мелкому жулику, или такому негодяю, как Траут, – Брюс счел лишним скрывать свое отношение к покойному мэру, – все они люди. И даже ты. Может быть.
– Ох уж этот антропоцентризм, – закатил глаза Джокер, пропустив мимо ушей последнюю фразу, – ты убедил себя, что человеческая жизнь превыше всего. А ведь когда-то это было не так. Когда-то были вещи куда более весомые, чем чье-то жалкое существование на грешной земле.
– Это ты пытаешься оправдаться? Какой-то высокой идеей, которую якобы никто не поймет? – скривился Брюс.
– Ни в коем случае. Просто напоминаю, что не всегда все вертелось вокруг функций человеческого организма. На случай, если ты забыл. У тебя на спине огромная красная кнопка, стоит на нее нажать, и ты запищишь. Если бы ты только решился сейчас, несколько минут назад… все бы закончилось. Но ты обязательно выкрутишься и, как в прошлый раз, допустишь еще сколько угодно невинных жертв, чтобы только самому не запачкаться. Удивительное лицемерие.
– И это говорит убийца и разрушитель…
– Да и ты не творец, Бэтс. Между нами одновременно и гораздо больше общего, чем ты думаешь сейчас, и меньше, чем можешь подумать со временем. Может быть, ты когда-нибудь сможешь это понять своей глубоко рациональной башкой.
Брюса передернуло, что-то мерзкое шевельнулось в подсознании, отголоски утренних размышлений, слабое допущение, что клоун может быть прав. Он мысленно придавил гадину.
– Меньше и быть не может. Между нами нет ничего общего. Мы по разные стороны баррикад, и я очень сомневаюсь, что когда-нибудь дойду до того, чтобы допустить даже малейшую возможность, что я и ты в чем-то похожи.
Джокер покачал головой.
– Когда-то я хотел спросить, что такого с тобой стряслось, что ты делаешь все это? Теперь я, кажется, понимаю, но… видишь ли, вряд ли это поймет кто-нибудь еще, – забывшись, он облизал уголки губ, – представь себе все эти рожи, как они вытянутся, если станет известно о твоем маленьком ночном хобби! У тебя есть все, чего только можно пожелать, а ты нацепил броню и шлем с ушами, шляешься по ночам, точно упырь, рискуешь своей драгоценной шкурой, и считаешь, что вершишь правосудие. Да он еще ненормальнее, чем этот размалеванный псих, скажут они, – тут Джокер улыбнулся, то ли сочувственно, то ли мечтательно.
– Я знаю, зачем это делаю. А ты? Ты рискуешь жизнью не меньше моего, только вот чего ради? Ты не гонишься за чем-то материальным, не ищешь выгоды. Чего ты добиваешься? Хаоса? Анархии? Мстишь всему миру за что-то, что когда-то произошло с тобой, и никак не можешь успокоиться?
– Хаоса. Анархии, – повторил Джокер, в который раз пожав плечами. – Месть… дурацкое занятие. Смешное и жалкое. Жертва мстит своему обидчику и этим признает себя жертвой, – он подумал секунду и добавил, уже явно насмехаясь, – у меня что, такой виктимный вид?
– Ээ, вроде, нет, – вопрос был неожиданным.
– А кого тут называют «ночным мстителем»?
– Пффф, – Брюс в свою очередь возвел очи горе, – ты всего лишь мастер переводить стрелки. Пользуешься тем, что кое-что знаешь обо мне, а о тебе ровным счетом ничего не известно.
– Совершенно верно, – признал Джокер, – но если ты умеешь слушать, то должен понимать что я тебе уже очень много рассказал о себе. Даже чуть больше, чем собирался. Между нами, повторяю, слишком много общего. Иначе не было бы приглашения и этого разговора.
– Сейчас, насколько я понимаю, мне полагается почувствовать себя виновным во всех этих смертях, дескать, я спровоцировал их одним своим существованием? – скептически вопросил Брюс.
– На твое усмотрение, – осклабился Джокер, – а ты быстро научился отбивать подачу.
– Тогда объясни мне хотя бы, зачем такое дорогостоящее приглашение – только ради того, чтобы вот так посидеть в грязи и порезонерствовать?
– Ну да, – он широко улыбнулся, – мм, несколько затратно получилось, не спорю, и грубовато, но сработало же. Можешь не верить, но я в восторге. Впрочем, ливень был лишним, – он приподнял двумя пальцами полу раскисшего пальто, иллюстрируя свои последние слова, – встречи с тобой наносят непоправимый урон моему гардеробу.
– Зачем тебе это? – Брюс еле сдерживал раздражение от его кривляний, его тона, менявшегося от вежливого и серьезного до откровенно издевательского, постоянной смены темпа речи, гримас и всего, что вообще исходило от этого… человека.
Джокер уселся поудобнее, обхватив одно колено руками.
– Видишь ли, мне было интересно как-нибудь увидеть тебя без маски или, лучше сказать, безо всех твоих масок, но не думал, что это случится так скоро. Блюдо, под названием «скандальный наследник Уэйнов», подаваемое толпе с голубого экрана и желтых бумажек, не отличается изысканностью, и почти то же можно сказать о Бэтмене. А сегодня я увидел кулинара, приготовившего их. Ты застал меня врасплох. И я восхищен. Ты оказался намного сложнее, чем я думал, хотя и продолжаешь валять дурака.
– Это я валяю дурака?
– Да, это ты валяешь дурака. Ты сам перед собой притворяешься. Посмотри на себя со стороны. Ты создал две личности, имеющие мало общего с реальностью, и ничего не оставил себе, даже имени. То, что принадлежит тебе по рождению, забрала дневная вывеска богатого раздолбая, в которой нет ни грана правды; не сомневаюсь, ты приложил немало усилий, чтобы выглядеть гламурной дешевкой. Очень дорогой гламурной дешевкой. Я уж не говорю о том, что она прикрывает. Как ты все это выдерживаешь?
– Это вопрос риторический или тебе нужен ответ?
– Ответ я знаю, мне интересно, знаешь ли его ты.
– Это мой долг. Поэтому я делаю все это. И поэтому все это выдерживаю.
Джокер уставился на него как будто с жалостью.
– Так я и знал. – Он невесело рассмеялся. – Разуй глаза. Кто обязал тебя к этому? Похоже, ты никогда не признаешься себе, что тебя поддерживает, пока кто-нибудь не ткнет тебя носом.
– И что же это, по-твоему?
– Гордыня. Вот что.
– Ошибаешься.
– А что тогда? Голос свыше? Видел я шизофреников, и поверь, ты на них не похож, хотя, сдается мне, наше светило психиатрии просто мечтает побеседовать с тобой по душам. И он достаточно умен, чтобы не валить все на тот печальный эпизод твоего детства.
Аркхэм… брр, он та еще штучка. С него станется вытащить на свет что-нибудь этакое, случись ему заполучить его в свою коллекцию. Даже намек на такую возможность вызывал мурашки.
– Ты делаешь это, потому что хочешь. Никакой другой причины нет. Почему тебе настолько стыдно признаться себе в этом, что по дороге от кровати до ванной комнаты ты успеваешь нацепить очередную маску из своего набора, чтобы только не увидеть в зеркале себя настоящего?
– Не тебе говорить о масках.
– Ну, я-то не боюсь на себя смотреть, – осклабился он, – привык, знаешь ли.
– Опять передергиваешь.
– И да и нет.
– Для тебя это действительно всего лишь игра. Даже твое уродство, которым ты прикрываешься. Оно настоящее, но все равно – игра, – проговорил Брюс, словно неверя собственным словам.
Джокер помолчал секунду и радостно ответил:
– Ну да.
– Ты даже не ищешь оправдания тому, что творишь…
– Что ты, что ты, я горжусь своими капризами и не скрываю этого. В отличие от некоторых.
– Ты чудовище.
– Спасибо, мне это уже много раз говорили, – отмахнулся Джокер и вдруг спросил: – Ты можешь предсказать, куда покатится бильярдный шар после трех столкновений?
– Конечно.
– А после пяти-шести?
– Возможно.
– Тогда тебе ничего и не надо объяснять.
– Для тебя люди всего лишь бильярдные шары?
– Ну, в отличие от шаров, у них есть воля и, мм, индивидуальность, – клоун изобразил в воздухе кавычки, – во всяком случае подавляющее большинство из них так думает. Но, так или иначе, все не так сложно.
– Для меня люди – не шары, не фишки, не пешки и не карты. Ты хочешь подобными параллелями убедить меня в том, что мы похожи?
– Ну конечно нет, за кого ты меня принимаешь?
– Ну, на это я могу сказать тебе много… приятного, – продолжать он не стал.
– Любопытно послушать, но, похоже, ты не горишь желанием это озвучить. – Джокер посмотрел на воображаемые часы. – Что-то мы засиделись. Ладно. Поговорим в следующий раз, когда ты снова нацепишь свою броню и будешь чувствовать себя увереннее. Впрочем, насколько я успел заметить, в маске ты предпочитаешь роль молчаливого ковбоя.
Он встал и отряхнулся, хотя это вряд ли могло спасти вконец изгаженную одежду.
– В следующий раз я действительно верну тебя в Аркхэм, – ответил Брюс, тоже поднимаясь, и не сводя глаз с… противника? Собеседника?
– Может быть. А может, и нет. Пока. Приятно было поболтать, – Джокер повернулся и, ни капли не беспокоясь о том, что может сделать Брюс, пошел по переулку.
– Что, теперь при каждой встрече будешь угрожать тем, что расскажешь обо мне все? – проговорил Брюс ему в спину.
Джокер остановился и обернулся.
– Я уже объяснил, почему этого не делаю. И – я не шантажист.
Будь это кто-то другой, Брюс мог бы поклясться, что он искренне оскорблен.
– О да, помню, ты человек слова, – выплюнул он, – и это не ты соврал о Харви и Рэйчел.
– Я ведь мог и случайно перепутать, ты мне так тогда наваля-ал… – мечтательно протянул клоун, словно воспоминание было приятным.
– Ты не перепутал.
– Нет, конечно. А представь себе на минуту, если бы я тогда не соврал?
– Я мог бы ее спасти… – тут Брюс оборвал сам себя. Спасти так же как Харви?
– Так же как Харви, – утвердительно произнес Джокер, кивнул и прогулочным шагом двинулся прочь.
Брюс сверлил взглядом удаляющуюся сутулую спину, пытаясь унять боль, и испытывая что-то среднее между досадой и облегчением от того, что сейчас уже не держит жизнь Джокера в руках, в прямом смысле слова. Сейчас он действительно убил бы его.

Попыталась заманить в беты  For Owlman, но меня пофффлали, сказав, что нафига мне оно надо. Во всяком случае, своим появлением эта глава наполовину обязана одной ее фразе.

@темы: Джокер, фанфик, Bad romance

---

порвало.

[Мэй Линн]

it’s simple
we eat the batman

@темы: фото, Bad Jokes, Джокер

---

Поддержите фандом Бэтмэна!!!!!

[MaddyHatter]

СРОЧНО!!!! Нужны креативщики всех направлений творчества для участия в битве фандомов))))) Ждем вас тут))))

@темы: надоедливая реклама, ссылки

---

[Dr. Darmon]

Bat-Cat nya-nya-nya-nya-nya-nya-nya BATCAT!!

@темы: аняня

---

[Dr. Darmon]

0

Вопрос: Ваши планы на будущее?

1. Стать врачом		13	(12.87%)
2. Научиться готовить омлет		16	(15.84%)
3. Захватить власть		26	(25.74%)
4. Уничтожить людей		22	(21.78%)
5. Стать вампиром		11	(10.89%)
6. Убить Бэтмана		13	(12.87%)
Всего:		101 Всего проголосовало: 68

---

[Patologoanatom Crazy]

прекрасно!

@темы: Игры

---

Выборы 2012. Джокера в президенты!

[Jack-Dow]

А вы уже в курсе,что на дневниках полным ходом идут выборы президента среди вымышленных персонажей?


Проголосовать за Джокера можно

здесь

our-choice-2012.diary.ru/p167449503.htm
Как по мне-так аргументация идеальна.А вот голосов маловато.Активнее,лэйдис энд джентльмен,активнее!

@темы: надоедливая реклама, забавные новости, Джокер, голосование, демотиватор

---

[Dr. Darmon]

28.09.2011 в 00:12

Пишет  BATM4N:

@темы: аняня